отредактированном виде, к тому же свято веря в то, что им известно то, что известно нам? Есть у меня одна задумка…
– Эксцелленц, – на лице Фридриха появилась сардоническая улыбка. – Предоставляю вам полную свободу действий в этом вопросе.
Король кивком показал своим министрам, что аудиенция окончена, и они, поклонившись, вышли из его кабинета.
16 (4) августа 1854 г.
Париж, дворец Тюильри
Луи-Наполеон Бонапарт,
император Франции
Наполеон III любил поспать. Конечно, его великий дядя, император Наполеон I, как известно, довольствовался четырьмя часами сна в сутки, но племянник, увы, хоть и пытался вначале подражать своему дяде, но достаточно быстро понял, что ему необходимы семь, а то и восемь часов сна каждую ночь. Единственным исключением были ночи, проводимые им с той или иной фавориткой, которых он начал пускать в свою постель после того, как императрица Евгения стала всячески избегать ночевать с ним.
Императрица не раз признавалась своим придворным дамам, что она находит телесные контакты с ним отвратительными, и допускала его до своего тела не более двух-трех раз в месяц, да и то лишь тогда, когда шансы на беременность были наиболее высоки. Дамы эти нередко потом сами оказывались в постели императора, так что он был в курсе сказанного, но как это ни странно, он любил именно Евгению, которая, как шептались придворные, была не вполне достойна его – ведь в ее жилах текла не королевская кровь, да и, по мнению многих, она была далеко не писаной красавицей.
В последние дни император порядком подустал, и поэтому выпроводил Полину де Бассано, «даму чести» Евгении, уже в десять часов вечера, и попытался заснуть, что обычно получалось у него довольно быстро после подобного рода развлечений. Но сегодня ему в голову лезли странные мысли. С Балтийского моря не поступило еще ни одной доброй весточки. Да, военный министр Арманд Жак Леруа де Сент-Арно и министр флота и колоний Теодор Дюкос уверяли императора в том, что победа на этом театре войны не за горами. Но он хорошо помнил, что они уже пообещали ему быстрый захват Свеаборга, Кронштадта и столицы его русского врага, императора Николая, Санкт-Петербурга. Теперь они что-то бормотали про крепость на Аландских островах, которая вот-вот должна пасть.
Конечно, это вряд ли приблизит захват Петербурга, ведь этот, как его, Бомарзунд даже не в Финском заливе. Но победа, пусть и незначительная, сейчас нужна ему как воздух, как для французского народа, так и для возможных союзников, таких как этот трус из Турина, который все еще гадает – вступать ему в войну с Россией или нет. Нужно лишь только правильно преподнести известие о победе. Что-что, а это он умеет, да и прикормленные газетчики готовы славословить своего императора-победителя и его великие победы.
И тут произошло нечто из ряда вон выходящее – в дверь постучали. В свое время Наполеон строго-настрого запретил будить его, кроме как в самых экстраординарных случаях. Единственным, кто имел права зайти в любое время в спальню к императору, был его слуга, Гийом Марешаль, старый солдат, сражавшийся под знаменами его дяди при Бородино, Лейпциге и Ватерлоо. Но Гийом строго соблюдал дисциплину и столь же скрупулезно следовал инструкциям, согласно которым никто не мог нарушить сон его императора без очень важных на то причин, разве что если сам император позвонит в колокольчик и вызовет Гийома к себе.
– Войдите, – недовольно буркнул император.
Дверь открылась, и в спальню с поклоном вошел Эдуард Друэн де Люис, министр иностранных дел Французской империи, в сопровождении Гийома, который всем своим видом показывал, что если причина, по которой Друэн де Люис нарушил покой его любимого императора, недостаточно важна, то последнему, хоть он и министр, несдобровать.
– Мой император, – сказал министр, – простите меня за то, что помешал вам, но дело не терпит отлагательств. Срочное донесение из Лондона.
Наполеон кивнул Гийому, который не спеша зажег светильники и вышел из помещения, после чего Друэн де Люис, запинаясь, прочитал ему то, что было написано на листке бумаги, который он сжимал в руке.
«Мсьё ле министр, сообщаем вам весьма прискорбную новость. Эскадра у Бомарзунда частично уничтожена и частично захвачена русскими. Русский флот, неожиданно появившийся у берегов Бомарзунда, не потерпел никакого урона. Про судьбу экспедиционного корпуса на острове мы ничего не знаем, кроме того, что метким огнем одной из его батарей была уничтожена яхта, принадлежащая английским подданным. Адмирал Непир погиб. Как только в нашем распоряжении будут более подробные сведения, мы немедленно передадим вам эту информацию. Искренне ваш, лорд Кларендон».
– Опять эти проклятые англичане! – взревел от ярости император. – Их хвастливый Непир, который, как мне говорили, обещал пообедать в Кронштадте и поужинать в Зимнем дворце Петербурга, теперь отчитывается в пекле перед Сатаной за свое бахвальство! А вверенная ему эскадра, включая и наши корабли – ее больше нет! Черт бы побрал эту мерзкую Англию! А вы, Друэн де Люис, немедленно приведите мне Леруа де Сент-Арно и Дюкоса!
– Ваше величество, – почтительно сказал Друэн де Люис, – они уже дожидаются вашего приглашения в приемной.
– Пусть немедленно войдут. И скажите Гийому, что я желаю их видеть.
– Да, мой император, – и Друэн де Люис на цыпочках вышел из спальни.
Через две минуты Гийом привел всех троих, поклонился и точно так же, как и в первый раз, вышел. Наполеон обвел взглядом стоящих перед ним и яростно зашипел:
