для питья непригодной, а поскольку Йорл протекал в нескольких милях от города — слишком далеко, чтобы простому обывателю регулярно мотаться туда- сюда, — людям приходилось полагаться на воду из колодцев и фонтанов.
Босс развернулся и собрал всех вокруг себя.
— Мы проведем здесь пару дней. Отдыхайте, как отдыхали бы в Чаде, если бы не эти двое, — ткнул он пальцем в арбитра и Бетрима. — Но первым делом, Мослак, бери Генри, и найдите нам место для постоя, да постарайтесь никуда не вляпаться. Нам нельзя светиться.
— Джеззет и я найдем комнату в таверне, — объявил Даркхарт.
— Нам иногда приходится спешно сваливать, арбитр. Лучше, когда весь отряд держится вместе.
— Мы не часть твоего отряда, и я уверен, что как бы вам ни пришлось торопиться, ты выкроишь время и пошлешь за нами кого-нибудь из своих.
Бетрим никогда не видел, чтобы Босс уступал кому-либо, и, пришлось признать, он был бы не прочь еще понаблюдать за ним и арбитром.
— Я остановлюсь в «Кровавом лепестке», Босс, — подмигнул Шустрый.
— С чего вдруг? — рыкнул тот в ответ.
Ухмылка сошла с лица Шустрого, и он опустил глаза.
— Там моя семья. Хочу повидать ее.
Это заставило Босса задуматься. В конце концов он кивнул.
— Мослак, бери Генри и двух наших гостей и найдите нам таверну.
Генри сощурила глаза, но Мослак лишь улыбнулся.
— Сколько комнат, Босс? — громыхнул его голос.
— Одну для меня и Генри, одну для остальных. Арбитр платит сам за что хочет. Зеленый, Шип, Шустрый, вы со мной. Показывайте дорогу к этому вашему «Кровавому лепестку».
Генри от такого заявления мгновенно завелась, и Бетриму показалось, что она вот-вот организует Боссу несколько ножевых ранений, но, увидев, что Мослак уже двинулся прочь, болтая с Джеззет, девушка плюнула и последовала за ними. Торн же пошел за Шустрым, раздумывая над тем, что в последнее время количество людей в банде, которых Босс начал бесить, стремительно растет. Променять Генри на какую-то шлюху… Даже Бетрим побледнел при мысли о возможных последствиях столь опрометчивого поступка.
Ничто так не поднимало настроение Торну, как знатная женская грудь, и в этом плане «Кровавый лепесток» был заведением чертовски привлекательным. Первая встреченная ими женщина оказалась пухлой, грудастой и напудренной просто до невозможности, но Бетрим все равно ощутил прилив сил. Он обхватил ее за талию и притянул к себе; его шрамы, похоже, ее не особо заботили. Но все испортил Босс, похлопав Бетрима по плечу.
— Не сейчас, Шип.
— Я вернулся! — возвестил Шустрый на весь бордель и распростер руки так широко, словно собирался заключить в объятия всех здешних женщин разом.
Средних лет дама покосилась на него, а затем подошла к ним. Нежно обхватив обеими ладонями лицо Шустрого, она поцеловала его в губы.
— Ма, — произнес он, когда нежности закончились.
— Столько времени прошло, мой мальчик. Мой Шустрый наконец дома! — крикнула она всем обитательницам борделя. — Это твои друзья?
— Да, можно и так сказать, — улыбнулся всем им Шустрый. — Найдите себе девчонок, парни.
Мамаша Шустрого подошла к Бетриму. Она была довольно милой, стройной, несмотря на возраст и работу, но в уголках глаз уже появились морщинки. На ней было темно-синее платье, скрывавшее всего ничего, но зато она хотя бы не перебрала с пудрой и духами. Подать себя она умела, и Бетриму это нравилось, хоть черта с два он ей это продемонстрирует.
— Я Танда, — представилась мать Шустрого. — А ты Черный Шип.
Бетрим кивнул. Он уже давно привык, что его репутация бежит впереди него.
— Роза! — позвала через плечо Танда.
Подошедшая девушка оказалась стройной, как молодое деревце, с длинными и черными как ночь волосами, небольшой, но соблазнительной грудью и прекрасным лицом без единого изъяна. Когда она улыбнулась, Бетрим увидел ее зубы — идеально ровные и белоснежные. Ему пришлось приложить всю свою волю, чтобы не улыбнуться ей в ответ. Ей этого видеть не хотелось бы, никому не хотелось бы.
— Это Роза, — заговорила Танда, но Бетрим внезапно осознал, что слушает ее вполуха, — моя дочь. Ты заплатишь вдвойне, и если попробуешь ударить ее, она убьет тебя.
Это его заинтересовало. Он перевел взгляд с Розы на Танду, а затем на ухмыляющегося Шустрого.
— Твоя дочь?
— Да. И она так же хорошо владеет ножом, как и ее брат.
— Всего лишь «так же хорошо»? — прыснул Шустрый. — Она всегда была лучше меня.
Роза подошла к Торну вплотную и, проведя рукой по его груди, заговорила сиплым голосом, совершенно не подходящим ее пухлым красным
