Парадокс чести

её, после той пытки, что устроил ей Грешан. Вполне достаточно для второй (или третьей) оценки.

Оба копытных все ещё носили свои зимние шубки, но уже начинали интенсивно линять. Джейм соскабливала щетину вниз по косматой шее раторна, освобождая чистую шерсть. Тот склонился к щетке со стоном удовольствия и подставил свою шею под скребок, особенно под бронёй слоновой кости, где внезапно ускорившийся рост оставлял за собой свежую, зудящую кожу.

— Ради Порога, как ты сумела его приручить? — спросил Тиммон, с восхищением наблюдая за ней через спину кобылы.

— Я и не приручала. Я привязала его кровью.

— О. А что насчёт винохир?

— Бел вверили моей заботе. А так она сама по себе.

— И Горбел больше не пытается на него охотиться? Так близко к училищу, его можно считать лёгкой добычей.

— Горбел обязан Черепу жизнью, после той истории с пещерным медведем. Он направил охотников в другую сторону. Я рассчитываю на то, что и ты сделаешь то же самое, и будешь хранить всё в секрете.

— Ну конечно. Я же поклялся, не так ли? Я не такой уж никудышный, как ты, похоже, считаешь.

— Неужели? — пробормотала Джейм, изо всех сил налегая на щётку.

— Ну, может я и был таким. Когда-то. Ты бы меня возненавидела, когда я был ребёнком. Я и сам ненавижу думать о себе тогдашнем. Ты знаешь, что Драй не только мой полубрат, но и мой бывший мальчик для битья? Когда я делал что-то не так, то наказывали его. Отец наблюдал и смеялся, но в то же время и раздражался, потому что Драй, казалось, уплывал прочь от боли. Отец говорил, что он дохлая забава, но я чувствовал себя достаточно неудобно, чтобы вести себя хорошо, по крайней мере, некоторое время.

Он наклонился и сосредоточился на своей работе, вычищая пятнистые бока Бел и не встречаясь с Джейм глазами.

— Но вот чего мы не знали, так это то, что у Драя возникла связь с громадным, старым карпом из пруда Омирота. Всякий раз, когда его били вместо меня, он посылал свой разум в глубокую, тёмную воду, в недосягаемость, за пределы боли. Я не знаю, как об этом разузнал Отец. Однако в следующий раз, когда я напроказничал, он заставил Драя поймать эту рыбу и съесть её, сырой. После этого Драй изменился. Он больше не плавал, хотя очень любил это прежде, и начал кричать, когда его секли. Отец был в восторге. Я был. пристыжен.

— И поэтому ты взял его с собой в Тентир, чтобы увести подальше оттуда.

— Да. И здесь ему стало намного лучше, теперь он больше походит на того счастливого, полусонного мальчика, которого я когда-то знал, по крайней мере со времени прошлого лета.

Когда Досада и Хигберт столкнули его в Серебряную, подумала Джейм. Вероятно, в её быстрых водах он нашёл себе нового товарища, карпа, или форель, или сома. Тем не менее, этот рассказ оставил у неё неприятной осадок, как будто кто-то потребовал у неё убить и съесть Жура. Или Бел.

Тиммон искоса за ней наблюдал. — Я тебя шокировал, — сказал он. — Как бы не было мне тогда неприятно и неудобно, я не думаю, что я действительно осознавал весь ужас случившегося, пока не встретил тебя и соколят. Теперь всё это кажется просто гнусным. А отец смеялся. Был ли он действительно великим человеком? Я не знаю. Я запутался. Тентир заставил меня сомневаться во многом из того, во что я прежде просто верил. Так что скажи мне: виновен ли я в смерти Нарсы?

Джейм прикусила губу. Кому же ей хранить верность: живым или мёртвым? Сам вопрос и был ответом.

— Нарса носила твоего ребёнка.

Под своими веснушками лицо Тиммона побелело. — О, — сказал он. — Тогда это всё же моя вина. Мне лучше пойти и позаботиться о теле.

Он повернулся и нетвёрдой походкой зашагал прочь, оставив Джейм стоять с открытым ртом. Милосердные Трое, он что, просто оставил Нарсу висеть? Но он ушёл прежде, чем она успела спросить.

III

Чистка копытных заняла собой большую часть второй половины дня, пока у Джейм не разболелись руки от непрерывного движения вверх-вниз. Старый волос падал подобно снегу, потом подобно пыли, пока под скребком не заблестели весенние шубки. Тяжёлая работа и её результаты привели её в хорошее настроение, она сумела хоть что-то сделать не таким мрачным в этом мире накануне нового года. К тому времени, когда она наконец закончила, солнце уже закатилось за Снежные Пики. День клонился к вечеру, скоро уже должен был начаться праздничный пир.

Подозвав к себе Жура и бесёнка, она спустилась в училище.

На квадрате установили эстакады столов и кадеты расселись за них в соответствии со своими домами. Время срывания шарфов, по-видимому, прошло, хотя Шиповник всё ещё носила у себя на руке шарф Хигберта и мрачно его высматривала.

Тиммон сидел за своим собственным столом, с пустыми местами по обе стороны. Пройдёт некоторое время, прежде чем он сумеет примириться со своим домом или с самим собой. Судя по напряжённой линии его плеч, Джейм могла бы сказать, что он понял и принял это.

Рандоны отдали празднику всё, что осталось от зимних припасов, сейчас было ещё слишком рано для весеннего урожая. Предоставленные самим себе, большинство домов остановилось на корнеплодах, сушеной фасоли и солонине, но сегодня был канун нового года, и все остатки припасов поделили поровну. Джейм видела деликатесы и чуяла пряности, которые многие месяцы были чужды её дому. Заливной пирог с сушёными ягодами, тушёная рыба с