— Ран, — начала она, но была прервана появлением весело скачущего Жура.
— Вуу, — сообщил барс и уронил к её ногам монетку, которая закрутилась волчком, мерцая золотом, а затем покатилась к трещине в полу, преследуемая дико скачущей кошкой.
Аден всё ещё злобно глядел ему вслед, когда молокар Торви оттолкнул его в сторону, чтобы принести своему хозяину чашку для еды — его идея или Тарна? задумалась Джейм. Прежде чем Аден успел восстановить равновесие, прибыли остальные: Эдди с ленточкой в пасти, две мыши, тянущие за собой шарф и чирикающий рой трёхдюймовых плавунцов, не принёсших ничего, кроме своей собственной бурлящей массы. Рандон ожесточённо давил каждого жука, который проносился мимо. Некоторые из них забурились в его одежду, заставляя его яростно шлёпать самого себя.
— Думаете, это забавно? — пропыхтел он, хотя никто не осмелился засмеяться. — Мы ещё посмотрим. О да, мы ещё посмотрим. — И он вылетел прочь.
— Ну, — спросила Тень, — и о чём всё это было?
— Я надеюсь, ни о чём, — сказала Джейм, но всё же беспокойно поглядела на невозмутимого Драя.
Оставшаяся часть дня прошла без инцидентов, за исключением того, что Капитан Боярышник продолжала бегать вокруг квадрата, не получая никакого приказа на остановку. Она перешла на размеренный размашистый шаг бывалого ветерана и, казалось, была готова продолжать наказание всю ночь, если потребуется, но её регулярное мелькание в их освещённых окнах начинало вызывать у кадетов беспокойство.
— Он что, хочет уморить её до смерти? — спросила Мята. — Неужели он на такое
— Похоже на то. — Джейм отбросила прочь свои карты гена, неспособная сосредоточиться на игре. — Вот чёрт.
Вошёл Ёрим, отряхивая свою мокрую куртку.
— Ран Аден погасил свет. Он собирается спать.
— Милосердные Трое. — Джейм внезапно встала. — Я иду размять ноги.
Остальные поражённо на неё уставились, поначалу едва осмысливая такое нарушение протокола. Затем Дар вскочил на ноги.
— Я тоже, — сказал он.
— И я. — И я. — И я.
Они дождались, пока Боярышник в очередной раз не пробежит мимо, и пристроились вслед за ней. По мере движения, из казарм появлялись и другие кадеты, всё больше и больше. Они бежали в одном ритме и доски променада дрожали под ударами их сапог. А когда беговая дорожка уже не могла вместить новых бегунов, оставшаяся часть кадетов принялась топать в ритм внутри своих казарм.
Буум. БУУМ. БУУМ!
Они заглушили даже дождь.
На балконе Коменданта замерцал свет, высоко поднятую свечу держала закутанная в шёлковый халат фигура, увенчанная копной дико взъерошенных волос.
— Стоп, стоп, хватит! Я же сказал, вы все,
Бегуны застыли на месте. Лица подняты вверх, они ждали, мокрые волосы беспорядочно облепили их лица, а их дыхание облаком пара повисло в сыром воздухе.
— Вы непокорные, никудышные обормоты, я разберусь с вами позже. А пока что просто. просто идите спать. Все вы. Живо!
Они так и сделали.
Когда сгустилась ночь, буря достигла своего крещендо (усилилась), удары дождя теперь перемежались отдалённым, приближающимся громом. Рокот его раскатов катился вниз по долине с севера, напоминая о гиганте, прочищающем себе горло, пока в облаках играли отсветы молний.
Жур заполз под одеяла и настолько плотно прижался к Джейм, что угрожал сбросить её с её соломенной постели. Он всегда ненавидел холод и сырость, но гром был хуже всего.
Только Трое знают, что поделывал в этой мокрени жеребёнок раторна. Ей нужно будет проверить его шкуру на предмет порчи от дождя, как только это станет практически возможным.
Бел, по крайней мере, была в укрытии в большом зале Старого Тентира, вместе с той частью табуна, что смогла туда вместиться. Мастера-лошадника ждала долгая ночь.
Что же будет, если дождь так никогда и не кончится? — Вода в итоге растворяет всё и вся, — сказала Зола. — Она может поглотить всю вселенную.
Мир воды.
И этот жуткий человек, Аден. Неужели он и в самом деле сдавал головой, как и боялся Тиммон? Она слышала, что когда на человека наваливалась дряхлость, его истинный характер бесконтрольно изливался наружу. Что за жуткая мысль. Несомненно, рандон Ардет вовсе не всегда был таким же, как
