множество сдавленных, обращённых к внутреннему двору лиц. Через плиты террасы тянулась тень Башни Ведьмы, и под её касанием лужи обращались в лёд.
Киндри заколебался на пороге башни, не желая входить, и оглянулся назад, на внешний чистый мир, запретный для него. За россыпью строений, внизу на речной равнине, он увидел большую палатку, над которой реял чёрный флаг с белым узором, слишком далёким, чтобы его можно было разобрать.
— Кто это? — спросил он своего конвоира.
Жрец рассмеялся. — Верховный Лорд, прибыл улаживать наш маленький спор о границах, или так он думает.
Торисен, так близко.
Его, казалось, впервые за много недель обдувал свежий воздух, но как только он сделал невольный шаг к краю террасы, на его руке сомкнулись пальцы священника.
— Думаешь, мы не знаем? — выдохнул тот ему в ухо. — Ты можешь звать его «кузеном,» но ой, подожди: у бастардов же нет родичей, верно, даже если они столь высокородные, как ты. Разве ты не рад, что мы приняли тебя к себе? Сюда.
Он толкнул Киндри в Башню Ведьмы.
— А теперь карабкайся наверх.
Как только он ступил на спиральную лестницу, его пронзил холод тени и его дыхание обратилось в облачка пара. Киндри вспомнил, как впервые проделал этот путь, ещё ребёнком, не зная, что его ожидает.
— Дай-ка мне на себя посмотреть, дитя. — О, этот холодный, ласковый голос. — Подойди ближе. Ближе. Достаточно. Говорят, что тебе никто не может причинить серьёзного вреда. Как. интригующе. Ну, мы ещё посмотрим, верно?
Ещё одно, более недавнее воспоминание: «Что за миленькая схема. Здесь так тщательно выведены все зависящие от Верховного Лорда люди. Неужели он и в самом деле нуждается в такой подсказке для памяти? Боже мой. Однако, рукописное слово так легко уничтожить, верно?»
И она сунула свиток в огонь.
Ведьма. Сука[122].
По крайней мере, у него остались грубые наброски в его комнате на Горе Албан.
Ранет жила на верхних этажах башни, но двери в самые нижние из них были закрыты. Только проход на верхний уровень стоял открытым. Киндри замер у вершины лестницы. Распахнутые по всему периметру башни окна, впускали в неё ветер, закручивающий спиралями полупрозрачные шторы тёмно- пурпурного и глубоко-синего оттенков, усеянные звёздами и похожие на ночное небо, но послеобеденное солнце обращало их в пылающий закат. Сквозь скользящие занавески, он видел движение, слышал голоса. Леди была не одна в своей башне.
— Мой дорогой, — говорила она, — сейчас неподходящее время. Я сказала тебе это ещё две ночи назад. И если сегодня у тебя всё получится, то не обвинят ли и нас заодно?
— Чепуха, — сказал знакомый, самоуверенный голос. — Я для этого слишком умный. Погляди.
За шторами появились очертания тёмной фигуры, которая оттолкнула их в сторону. Внезапный солнечный свет моментально ослепил Киндри, но он слышал улыбку в голосе незнакомца:
— У меня даже есть отличный свидетель.
Когда к Киндри вернулось зрение и он рассмотрел окружённую ореолом фигуру, у него перехватило дыхание. Эти кудрявые коричневые волосы, это гладкое, молодое лицо, так наполненное кажущейся невинностью.
Гостем Ранет был Холли. Лорд Холлен Даниоров.
Для Торисена это был уже второй долгий и беспокойный день, потраченный на ожидание прибытия эксперта летописца, который, будем надеяться, сумеет уладить эту земельную свару без генерального сражения. По одну сторону спорного участка рыскали люди Холли. А по другую сторону разбил свой шатёр посланник Чахотка и, как можно было видеть, коротал ожидание за безмятежным чтением. Отсутствие у него охраны было почти что оскорбительным. Сам Холли, услышав, что Рандиры уже переправились на его берег и занимаются браконьерством, поскакал их выслеживать. Торисен не слишком жалел о его отсутствии. Пребывая в состоянии расстройства Лорд Даниор становился очень и очень неспокойным товарищем.
Солнце клонилось к закату, необычайно жаркое для этого времени года. С заболоченной почвы поднялись клубящиеся вихри мошек. Торисена они не волновали — его никогда не жалили насекомые — но он слышал шлепки и ругань своей охраны. Он, то ли привёл их слишком много, то ли слишком мало — недостаточно для защиты в случае покушения, но слишком много, чтобы это выглядело как рядовая поездка. Он позволил манипуляциям Рандир вмешать в эту ссору вопрос его авторитета. Если он не сможет защитить интересы Холли, его союзники косо на него посмотрят. Однако, если при этом он нарушит законы или традиции, и друзья, и враги получат хороший повод, чтобы оспаривать его судейство.
Через равнину, Чахотка оторвал глаза от своей книги и с серьёзным видом послал ему салют. Торисен кивнул в ответ и задумался о том, не стоит ли ему вернуться в палатку и немного вздремнуть, но, как все хорошо знали, он нечасто спал после обеда.
