Прежде всего, вчерашний план — предприятие целиком уголовное. Подобного она не ожидала. Она знала, что драконы в Кондорре играют некую социальную роль, но чтобы правили как бароны? Наверное, по пути из Тамантии в Кондорру доводилось слышать и об этом, но слухам о драконах несть числа. В них драконы представали и богами, и могучими владыками, и хищниками, и просто сказками, и скотиной вроде коров, и боевыми животными. А одна женщина громко и продолжительно настаивала, что все драконы — ее любовники, испытывающие странные пристрастия к козьему молоку. Выжимать правду из таких историй — все равно что вытягивать наугад книгу из тамантийской библиотеки в надежде получить нужную. Единственный надежный источник сведений о положении в Кондорре — это регулярно торгующие с ней купеческие гильдии. Но они и их многочисленная стража очень ясно дали понять: у них нет времени на бродячих ученых.
В результате Чуда помогает ворам и бандитам придумывать план ограбления дракона. И намеревается целиком отдаться преступлению. А ведь решила посвятить жизнь науке и спокойным молитвам Нолле.
Да пусть оно летит ко всему Пантеону! Она ведь сможет почесать сонному дракону брюхо и увидеть, как он хихикает во сне! Да сама Нолла — богиня мудрости, знания, интуиции, науки — отдала бы правую грудь за такую возможность!
Вызванная воображением поверхность озера дрожала и колебалась. Чуда медленно выдохнула и вышла наружу, позволила солнцу согреть болящее тело.
Но ведь план очень опасен — не только для нее и компаньонов, но и для всех людей, кому она, Чуда, решила дать микстуру огненного корня.
Боги, поверить невозможно, что и правду пообещала такое. Сколько же она вчера выпила?
Но ведь она может дать фермерам микстуру. И вправду может…
Летти пообещала сохранить им жизнь. Насколько возможно, конечно. Но даже это зыбкое обещание не распространяется на охранников Мантракса. Они-то останутся на совести Чуды. Причем все. Балур сказал, что хочет убить их. Само собой. Такой уж обычай у его народа. Она читала про аналезов: суровый народ на суровой земле, отчаянно выскребающий жизнь среди скал и песка Аналезианской пустыни. Живущие там убивают за каждый глоток воздуха, убивают потенциальную пищу, друг друга, всех — пока не убьют их самих.
Нет, лучше держаться подальше от подобного насилия.
Но получится ли?
Ведь стражники дракона — негодяи. И драконы — негодяи. Правда, рептилий можно извинить: они ведь не люди. У драконов свои потребности и обычаи, не всегда совместимые с человеческими. Так уж оно в тавматобиологии. Но стража… они все добровольно сделались ворами и убийцами. Разве они не заслужили смерти?
Возможно. Но только не от ее руки. В этом она поклялась. Нерушимо.
Но от ее воли… нет. Нельзя взваливать на свои плечи вину за их смерть.
Однако — почесать, погладить брюхо дракону!
Чуда сжала и расслабила кулаки, затем занялась гимнастикой, предписанной ритуалом. Каждое упражнение нацелено на то, чтобы теснее сблизить тело и разум. Каждое — успокаивает внутреннее озеро. Каждое — гасит волнующий его ветер. Каждое — совершенствует спокойствие.
— Мать моя! Что это, во имя черного глаза Лола, такое?!
Грубость вырвала Чуду из совершенной душевно-телесной гармонии и швырнула наземь. Душа звучно плюхнулась в грязь. В паре шагов стояла Летти и показывала пальцем на фургон.
— Это моя повозка, — ответила Чуда, потому что это и в самом деле была ее повозка.
Кажется, Летти ответ не удовлетворил.
— Боги святые, а как она сюда попала?
Увы, поверхность озера потеряла спокойствие. Кажется, приближался шторм.
— Я приехала на ней вчера вечером, — сообщила Чуда, чувствуя солнечное тепло на правой щеке.
— Так где, во имя Пантеона, твоя лошадь? Где трижды клятая оглобля для нее? Где упряжь? Где гребаные поводья?
Он здесь, жар ее сна. И жар солнца. Жар огня — сгущающийся, собирающийся в ладонях, кончиках пальцев.
Чуда медленно выдохнула, сжала кулаки, надеясь, что наемница не заметила струек дыма, сочащихся между пальцев.
— Это тавматургическая повозка, — выговорила Чуда спокойно и размеренно. — Ее двигает тавматургический двигатель.
— То есть вон та штука в середине, выглядящая отпрыском духовки, отдавшейся спьяну набору алхимической параферналии?
— Да, — ответила Чуда, стараясь давать простые ответы и сохранять внешнее спокойствие.
Главное — имитировать то, чем хочешь быть.
За спиной послышались шаги. Летти скосила глаза, и ее лицо скривилось от омерзения. Наверное, Фиркин так и не пополнил свой утренний костюм.
Но Летти это не отвлекло.
— А что случилось с гребаной клятвой больше не колдовать? — прошипела она.
