— Мы такие же стражники, как и вы! — возопила в отчаянии Чуда, раскинув руки. — Да посмотри на нашу форму!
В ее голосе прозвучала толика неподдельной обиды. Эта форма стоила таких усилий!
— А может, вы чужое взяли да и надели, — сказал стражник.
Сердце Билла встрепенулось.
— А может, вы вообще набитые феями чучела.
— Я ведь говорила про невозможность… — начала Чуда, но стражник уже скрылся.
Она развернулась к Биллу:
— Давай же! Делай!
Чужой меч тяжело оттягивал пояс. А ладонь ощущала тепло Этель.
— Я не могу, — беспомощно сказал Билл.
— Послушай, — выговорила Чуда, придвинувшись ближе. — Ни в какой версии плана — твоего плана — Этель не выживает. Зато есть версия, в которой выживаем мы. И я не умру у ворот этого замка, пробитая стрелой гнусавого кретина, только оттого, что ты не можешь заставить себя убить умирающую корову. Если я и умру, так от лап жуткого монстра, как и положено уважающему себя тавматобиологу. А теперь возьми себя в кулак и зарежь корову!
Качающаяся голова Этель шлепнула Билла о живот, сопли замарали болтающуюся нагрудную пластину.
Сколько раз он пил ее молоко? Сколько лет ее сыр был неизменным спутником жизни? А ее масло? Она же была настоящей кормилицей!
Билл нежно обнял ее голову. Коровий язык неуклюже потыкался в локоть.
— Разве ты не фермер? — спросила Чуда.
В ее голосе почти не осталось дружелюбия.
— Разве ты не забиваешь животных все время?
— Не тех, которым я дал имя. Те — часть семьи.
— Послушай, — попросила Чуда, придвигаясь еще ближе. — Кого ты скорее хотел бы видеть мертвым — меня или корову?
— Корову я знаю лучше, — ляпнул Билл, необдуманно упреждая инстинкт самосохранения.
Чуду ответ поразил настолько, что она ничего не ответила, пока не вернулся стражник.
— Отлично! — сказал тот. — Я и надеялся, что вы подождете. Теперь посмотрим, как я смогу нацелить эту штуку.
— Билл!
Чуда больше не шептала.
Он держал Этель. Она столько лет поддерживала его жизнь и его ферму. Но фермы больше нет. И теперь Этель может поддержать его лишь своей смертью.
Одним плавным движением он выдернул меч из ножен и рубанул по горлу коровы.
Лезвие вошло на четверть дюйма. Билл надавил сильнее. Оно вошло еще на четверть.
Этель замычала, взбрыкнула.
Обуянный растущим ужасом, Билл надавил снова. Если бы предыдущий хозяин меча не лежал замертво на дороге, Билл бы выследил его, поймал и преподал основы ухода за клинками. На ферме столовые ножи были острее этого меча.
Дрожащие ноги Этель подкосились, она грохнулась наземь, всем весом припечатав Чуду.
— О боги! — выдохнул Билл, извлекая клинок.
Брызнула кровь, залила лицо. Этель пронзительно закричала, дрыгая ногами. Чуда закричала вместе с ней.
«Да чтоб Лол сглазил все это дерьмо!» — подумал Билл и махнул мечом.
При ударе лезвие издало тупой плюхающий звук.
Потребовалась еще минута рубки и пилежки, прежде чем Этель затихла, лежа в расползающейся луже крови.
Чуда сумела вылезти из-под умирающего животного и попыталась стереть с себя следы кровопролития. Билл же стоял, капая кровью, и пытался сдержать тошноту.
Неудачно.
Страж свысока поглядел на согнувшегося пополам Билла, и на его лице появилось смутное разочарование.
— Ладно, — сказал он. — Заходите. Добро пожаловать домой, в Черный замок.
14. Нелепости и стража у ворот
