– Не парься, – повторил Большой. – И Виталик не виноват. Не гони на пацана. Он просто мелкий еще и, как все мелкие, на чем-то «повернут». Себя вспомни в его годы! К тому же Виталик всегда сам по себе. Друзей у него нет, потому что в школе он зануда, а дома – барский сынок. Вот и живет фантазиями, мечтает стать сталкером, потому что совсем не знает эту сторону жизни. Хочется ему романтики, приключений, загадок, геройства. В общем, обычный пацан.
Хыча туда-сюда начал клевать носом. Он тщетно пытался прогнать дремоту, но в конце концов уснул в обнимку с винтовкой. Большой тоже был рад привалу, здоровяк явно не привык ходить пешком, да и приходилось ему тяжелее, чем другим. Он вскипятил на спиртовке кружку воды, засыпал растворимого кофе и теперь цедил, лежа на боку да поглядывая по сторонам. Садовников тоже был начеку. И не напрасно: в серой дымке, сочащейся между стволами деревьев, проступил пугающий силуэт.
Сталкер встал, оперся на трость.
– Лежать и не двигаться, – наказал он Большому, – если не хочешь, чтоб детский кошмар Хычи утащил тебя в берлогу.
Большой вздрогнул, выронил кружку с остатками кофе, потянулся к «калашу».
– И не смей даже, – предупредил Садовников, а затем неспешно двинулся навстречу подкрадывающемуся в тумане шатуну.
Несомненно, это была все та же косматая образина. Хотя и выглядело существо гораздо живее и здоровее, чем в день первой встречи. Вместо слипшейся, грязной шерсти – роскошная, в медных переливах шуба. Вместо побитого паршой, болезненного рыла – угольно-черная морда умного хищника, охотника, хозяина Зоны. Вместо желтых редких клыков – ровный частокол белоснежных зубищ, какими можно перекусить даже многожильный кабель.
– Привет, – сказал Садовников. – Вот так встреча. – Ему почему-то совсем не было страшно, более того – он не ощущал даже тревоги. Очень странное состояние перед лицом опасности в Зоне. – Помнишь меня?
Шатун остановился, вперился тяжелым взглядом сталкеру в переносицу, точно действительно пытался узнать. Затем шумно повел мокрым носом.
– У тебя есть для меня новое видение?
Существо медленно, будто с опаской протянуло к сталкеру лапу. С влажным шелестом выдвинулись изогнутые когти. Их острия плавно рассекли воздух в миллиметре от носа сталкера. Садовников не шелохнулся. Шатун был страшен, но особняк Шимченко – еще страшнее.
– В прошлый раз ты доказывал, будто все наши человеческие проблемы – шелуха. – Садовников как будто слышал свой голос со стороны. – Что главный вопрос – это лишь территория. Ты удовлетворен Расширением? Или Зона «скакнет» дальше?
Шатун отвел взгляд, как это делают животные, не выдержав соперничества с человеческой волей. Смертоносные клыки спрятались за черными собачьими губами. Чудовище глухо буркнуло, развернулось и поплелось, косолапо ступая, восвояси.
Брошенная напоследок, точно подаяние, чужая мысль взорвалась в голове с ослепительной вспышкой.
«Зачем тебе знать Ответы Территории, если ты даже не видишь, на чем стоишь?»
Садовников машинально посмотрел под ноги и тут же покрылся холодной испариной. Плотно спрессованная опавшая листва, сумасшедший рисунок распластанных по земле ветвей кустарников, – он стоял внутри «комариной плеши». Не в эпицентре аномалии, но в ее границах, что тоже не могло его спасти, ведь каждый квадратный сантиметр «плеши» был одинаково опасен и сулил немедленную гибель.
На трясущихся ногах сталкер вышел за пределы аномалии. Вытащил из кармана гайку, подержал на потной ладони, любуясь ее лаконичной красотой и блеском солнца на гранях. Затем бросил перед собой. Гайка канула в аномалии, как в темной воде, только без ряби и кругов: была – и нет.
Садовников под недоуменным взглядом Большого растолкал Хычу и потребовал флягу с остатками коньяка. Братки так ничего и не поняли, а он не стал что-то растолковывать.
То, что произошло, касалось только его и Зоны.
– Ворота взорваны… – Сталкер указал на развороченный проем. – Сразу за ним – «зыбучий камень». А дальше – «плешь». В общем – малый джентльменский набор…
Возле особняка пованивало тухлятиной. Труп обваренного бандита так и лежал на самом солнцепеке. Хорошо, что в Зоне не было мух.
Засверкала гайка, отсчитывая последние метры пути. Садовников вошел во двор, тут же опустился на одно колено и огляделся. Потные и уставшие братки сосредоточенно сопели за его спиной.
«Порча» вокруг клумб с яркими «неживыми» цветами стала темнее и гуще. Дуб, по которому Садовников перебирался с забора на крышу гаража, стоял обугленный. Похожие на трубчатые кости ветви были оплетены сочащимися слизью лианами гнилостного цвета. Фонтанный купидон приветствовал гостей поместья глумливой улыбкой на закопченной пухлощекой мордашке.
Особняк изменился еще сильнее. Подобно оставленному за забором мертвецу, строение опухло, деформировалось, казалось, вот-вот и оно начнет разваливаться на части. Сталкер до боли в глазах всматривался в окна, но за пыльными стеклами не видел ничего, кроме сумрака и запустения.
Последний переход – к главному входу. Ступени крыльца были покрыты пятнами гари. Двери оказались приоткрытыми. Створка на сквозняке ходила
