Право крови

и его, графа Уорика.

И что же тому наградой? Бессчетные посягательства на владения его семьи и на ее честь. Правитель словно намеренно использовал корону для совершения беззаконий, причем без мысли о последствиях. Ричард на ходу поджал губы. Да сбудется по делам его! Ладно б еще все это исходило от самого Эдуарда – это еще как-то можно было бы превозмочь. Но чтобы вот так, вторично в жизни, подвергаться черной опале со стороны королевы… Мало ему было одной Маргарет. И вот теперь снова переносить такое!

Герцог Кларенский Джордж вошел в зал, отирая лицо исходящим паром полотенцем: для прихода сюда он был вынужден отвлечься от бритья. На приближение Ричарда Невилла он отреагировал замешательством:

– Милорд Уорик? Вы ищете меня здесь… что-нибудь стряслось? – Тут лицо его побледнело. – Что-то случилось с Изабел? Милорд, она занемогла?!

Граф поклонился, блюдя каноны этикета перед превосходящим титулом.

– Изабел со мной, Джордж. Стоит снаружи и полна жизни.

– Тогда не понимаю, – сказал Кларенс, вытирая шею и отбрасывая полотенце дворецкому, который угодливо его подхватил. – Мне пойти с вами, чтобы ее увидеть? Сэр, вы ввергаете меня в растерянность!

Уорик взглянул на слугу, взглядом намекая, что они здесь не одни, а затем указал на дверь, ведущую на лестницу вверх, к железной крыше замка, откуда можно было следить за звездами. Там, наверху, было тихо и не имелось посторонних ушей, способных затем передать подслушанное королю.

– То, что мне нужно сказать, предназначено одному вам, милорд Кларенс. Соизвольте пройти со мной. Я все объясню, – сказал граф.

Молодой герцог двинулся за ним без колебаний, не выказывая никакой подозрительности, когда они поднимались по железным ступеням и открывали заслон выхода на свежий воздух. Любой, кто увязался бы следом для наушничанья, был бы услышан, а потому Уорик вдохнул свободней, чем за предшествующие дни. Сверху открывался величавый вид на город, где над серебристым разливом реки кружили и пронзительно кричали чайки.

– Ты веришь мне, Джордж? – без обиняков спросил Ричард вставшего рядом молодого человека.

– Безусловно, сэр. Я знаю, что вы поддерживали мое ходатайство к королю. Что стояли за меня и пробовали спорить, и благодарен за это так, что вы даже не представляете. Жаль только, что это ни к чему не привело… Как там Изабел, все ли у нее ладно? Последние месяцы я не осмеливаюсь ей писать. Могу ли я увидеть ее хотя бы в момент вашего отъезда?

– Это зависит от тебя, Джордж, – сказал Уорик со странно играющей улыбкой. – Я пришел, чтобы отвезти тебя к побережью, если ты того пожелаешь. Там ждет корабль – хорошее крепкое суденышко, готовое доставить нас в крепость Кале. Там у меня уже приготовлены подорожные на наш проезд через ворота и далее по Франции.

Кларенс озадаченно накренил голову.

– Я не вполне вас понимаю. Вы хотите, чтобы я поехал… с Изабел?

Граф Уорик глубоко вздохнул. Это и была суть и часть того, что он замышлял на протяжении зимних месяцев.

– Твой брат не сможет расторгнуть брак, если вы уже будете обручены. Если ты обвенчаешься с моей дочерью, то Эдуард воспрепятствовать уже ничем не сможет. Ты ведь его родной брат, и у меня ощущение, что он сердцем разглядит правильность твоего поступка.

Джордж Кларенский неотрывно смотрел перед собой. Ветер высоты трепал ему волосы, занося прядку на глаза, глядевшие вперед с радостным испугом.

– Вы хотите позволить мне жениться на Изабел? Во Франции?

– Милорд Кларенс, это может осуществиться уже сегодня до заката, если только ты вовремя решишься. Я для вас уже все устроил. Вопрос лишь в том, есть ли у тебя желание жениться и готов ли ты рискнуть навлечь на себя гнев брата.

– Жениться, на Изабел? Тысячу и тысячу раз! – задохнулся от истовости молодой человек, так сильно хватая своего будущего тестя за руку, что тот невольно поморщился. – Да, милорд, да! Благодарю вас! Конечно же, я еду во Францию, и – о да, я женюсь на вашей дочери и, клянусь, буду оберегать ее всей своею честью, как щитом!

Герцог туманящимся, несколько шалым взором оглядел скопление лодок на Темзе. Внезапно глаза его приугасли, и он, обернувшись, тихо спросил:

– А как же быть… вам, милорд? Меня-то брат простит, можно не сомневаться. И мою жену он простит. Сам-то он женился разве не по любви? Поначалу, понятно, взбесится, переколотит сколько-нибудь горшков, но потом-то наверняка все взвесит и не станет меня третировать. А вот в отношении вас его гнев…

Джордж Кларенс умолк, понимая, что своими словами подтачивает уверенность самого Уорика.

– Я у него первый лорд и член совета, – с легкой задумчивостью произнес тот. – После Таутона он нарек меня компаньоном, а моя семья поддерживала и Эдуарда, и вашего отца еще с самого начала. Понятное дело, он взъярится – но ведь мы с ним друзья, так что страсти со временем поулягутся.

Говорил Ричард непринужденно, но сам своим словам веры уже не давал. То ли Элизабет Вудвилл капнула в ухо Эдуарду какого-то зелья, то ли в короле взыграл бес предательства и детская своенравность, но было отчетливое ощущение, что вслед за этим отчаянным поступком непременно последует разрыв. На обдумывание всего этого у Уорика ушла не одна темная ночь.