последнего расчета результат никак не изменился.
Желудок забурчал, напоминая, что с утра впихнуть в себя Лёшка не смог даже Димин переслащенный чай. По уму получалось, что при любом развитии событий поесть Лёшке удастся нескоро, так что надо было принять меры: он подхватил ближайшую силовую линию, выгнул, пропустил ее через себя и притупил чувство голода на несколько часов вперед. Потом, конечно, накатит сразу и в два раза сильнее, но пока можно не отвлекаться. Он подумал и то же самое сделал со всеми, до кого смог из своего угла дотянуться, пусть спокойно работают люди. Подполковника пропустил, почти не мучаясь совестью: переживет как-нибудь. До Димы дотянуться не смог, но можно не волноваться: у того где-то в кармане точно припрятан бутерброд.
Часовая стрелка остановилась напротив девятки. По громкой связи объявили часовую готовность, скомандовали осмотр изделия. Лёшка от волнения даже глаза прикрыл, ожидая результатов. Последняя надежда на то, что вмешиваться не придется, что запуск отложат…
Вместе с нервозностью накатила неожиданная сонливость, привет от тяжелой ночи. Лёшке пришлось распахнуть глаза и уставиться прямо на лампу, стряхивая с себя липкий сон.
– Осмотр прошел без замечаний! – прозвучало из динамиков. – Тридцатиминутная готовность!
Надежда рухнула.
Народ вокруг засуетился, в пультовой прибавилось людей, особенно начальства: госкомиссия, промышленники, конструкторы. Анисимов даже поймал Лёшкин взгляд и ободряюще улыбнулся. Лёшка почувствовал, как к горлу подступает тошнота.
– Тридцатиминутную объявили, – шепнул пробравшийся в Лёшкин угол Дима. – Сейчас бункер закроют, и дальше уже всё, ждем старта.
Лёшка вяло кивнул. Порядок всех действий Дима за вчерашний вечер пересказал трижды, не обращая внимания на смешки по поводу своей нервозности. И все три раза Лёшка его внимательно слушал, да еще и уточняющие вопросы задавал. И сейчас особенно ясно понимал, что это было не зря: Лёшка знал, как всё пойдет, а поэтому мог вклиниться в процесс в нужное время.
– Чего зеленый такой? – удивился Дима. – До сих пор в себя не пришел?
– Да нет, просто не выспался, наверное, – покачал головой Лёшка.
Все присутствующие в пультовой, хоть и почти не показывали внешне, были до крайности взвинчены, и Лёшка щедрой горстью черпнул чужих эмоций, влил в себя, прибавляя уверенности и смелости. Сейчас не время расклеиваться, да и такой сильный природный эмпат, как Дима, мог заподозрить неладное.
– Пятнадцатиминутная готовность! – прозвучало из динамиков. – Начать автоматическую подготовку к запуску!
Лёшка подобрался и сосредоточился. Подхватил сразу несколько силовых линий, потянулся по ним к стоящей снаружи ракете.
Сейчас она виделась Лёшке сложным переплетением светящихся нитей, ажурным каркасом самой себя, кружевной салфеткой, елочной игрушкой. По нитям, мелко вспыхивая, бежали сигналы, электрические импульсы, и Лёшка, растворяясь в степной силе, мог ими управлять.
Эх, еще понимал бы он хоть что-то в устройстве этой ракеты! Хотя бы одну мелочь, чтобы знать, где притормозить, где надавить, чтобы прервать процесс! Но у Лёшки всегда с техническими дисциплинами было неважно, и теперь он растерялся и едва не запаниковал, не представляя, как поступить дальше.
Текущая из степи сила бушевала внутри, гнала кровь по венам сильными и резкими толчками, взвинчивала нервы. Не в силах дальше сдерживать ее, Лёшка наугад зацепился за один из импульсов, слился с ним, стал им, летящим по тонким линиям внутри ракеты, проскакивая развилки и защелки. Сила не давала отдышаться и подумать, сила требовала выхода, и Лёшка чувствовал, как всё сложнее с каждой секундой становится дышать. В попытке не разорваться в клочья, в отчаянии, он ускорился изо всех сил, разогнался, пролетая дальше, и дальше, быстрее, еще быстрее…
Из транса его вырвал резкий громкий звук.
– Транспарант «Отказ», – доложил человек за пультом, – от операции «Продувка». Автоматическая подготовка к запуску прервана. Время ноль девять ноль-ноль.
На несколько секунд в пультовой повисла полная тишина, а затем стало очень шумно, все заговорили разом. Лёшка выдохнул и только тогда понял, что, оказывается, успел задержать дыхание.
Обеспокоенный Дима кинулся к Анисимову, которому и без Димы явно было сейчас немного не по себе. Лёшка откинулся на спинку стула, несильно стукнувшись затылком о стену.
Итак, ему удалось оттянуть старт. Хотелось бы еще знать, надолго ли. До него доносились обрывки разговоров, из которых он вычленял отдельные фразы: «…ничего страшного… выявить причины… две рабочие группы… всё получится…»
Снаружи бункера поднимался ветер. Степь возмущалась Лёшкиной выходке. Линии силы зазвенели еще громче, задрожали еще яростнее. Лёшка слушал этот звук, гладил непокорную мощь, словно капризного и дикого зверя, а она щерилась на него, царапала ладони невесть откуда выросшими невидимыми шипами, и Лёшка извинялся за свою наглость и просил разрешения использовать степь еще раз. Не знал, понадобится ли, не знал, поможет ли его просьба, но всё равно пытался.
Полчаса спустя к нему снова подобрался Дима, которому, судя по всему, надо было выговориться.
– Ничего особенного, – преувеличенно бодро заявил он. – Просто контроль сработал раньше времени. Владимиваныч сейчас еще обсудит с военными,
