– Ракету-то не уронит? – спросил кто-то в толпе.
– Она собственным весом держится, такую громадину поди урони, – ответили ему.
Но Лёшке всё равно было тошно смотреть на это, он поспешил вернуться в бункер.
С батареями провозились долго, остальные в пультовую подтянулись только к половине третьего. Анисимов взглядом нашел Лёшку, поманил к себе, тот на ватных ногах приблизился.
– Лёша, – попросил Анисимов, – ты говорил, что с погодой можешь что-то сделать. Сейчас бы самое время, а? Такая пыль поднялась, что ракеты в перископ не видно.
– Я постараюсь, Владимир Иванович, – выдавил Лёшка.
Анисимов кивнул и тут же отвлекся на что-то другое, Лёшка смущенно вернулся в свой угол. Он мог пытаться сколько угодно, но был совершенно уверен, что это бесполезно. От попыток дотянуться до линий степь только больше возмущалась, сильнее бурлили потоки чистой и дикой степной магии. Не Лёшке с ними тягаться, не ему, слабаку, их оседлывать.
– Пятнадцатиминутная готовность! – раздался громкий голос из динамиков. – Начать автоматическую подготовку к запуску!
Лёшка затаил дыхание. Он вперился взглядом в циферблат наручных часов, следя за бегающей по кругу секундной стрелкой, всем сердцем желая, чтобы уж в этот раз, теперь ведь можно, так пусть теперь, обязательно…
– Транспарант «Отказ», – раздался безжалостный голос, – «Нули потенциометра обратной связи». Автоматическая подготовка к запуску прервана. Время четырнадцать пятьдесят девять.
У Лёшки упало сердце.
– Да с изделием всё в порядке! – неожиданно громко прозвучал в тишине пультовой возмущенный голос Димы. – Это всё ветер! Отклоняет ракету от вертикали, а автомат стабилизации превышает допуски поворота рулей!
– Спасибо, Дима, – поблагодарил Анисимов и потер уставшие глаза. – Мы поняли.
– Товарищи, надо что-то решать, – сказал кто-то из военных, кажется, сам председатель госкомиссии.
Анисимов пытался поймать взгляд Лёшки, и он поспешил закрыть глаза, изображая магический транс. Пусть Анисимов хотя бы будет спокоен и думает, что Лёшка пытается разобраться с погодой.
Народ из пультовой перетек в соседний кабинет, к Лёшке подсел Дима.
– Слышишь меня? – шепотом спросил он.
– Да, – открыл глаза Лёшка.
– Как с погодой? – спросил Дима.
– Никак, – честно признался Лёшка. – Я тут ничего сделать не могу, там снаружи такое творится, что и десяток магов не справятся.
– Ясно, – коротко ответил Дима. – Лишь бы не отменили пуск. Если отменят – всё, хана. Не будет в Сибири космонавтики.
Лёшку снова затрясло от ужаса. Он уже готов был признаться Диме, что половина накладок произошла по его вине, но тут с совещания вернулась госкомиссия. Дима тут же резвой рысью поскакал навстречу Анисимову.
– Последняя попытка, – сказал тот. – И блокируем все цепи формирования отказа. Всё равно третья проверка показала полный порядок.
Он обернулся к перископу и совсем уж тихо попросил:
– Давай, родная, не подведи.
Димка прямо на ходу натянул противогаз и ломанулся к двери, остальные инженеры кинулись следом. Лёшка не мог решить, что лучше: признаться в диверсии или подняться наверх, сотворить какую-нибудь особо мудреную печать – и позволить магическому вихрю разорвать себя на части, и тем самым избежать позора.
За невеселыми мыслями он не заметил, как вернулись инженеры. Очнулся только, когда из динамиков раздалось:
– Последняя попытка к пуску!
У Лёшки уже не было ни физических, ни моральных сил следить за временем. Он мог только смиренно ждать сам не зная чего.
– Транспарант… – начал человек за пультом, и сердце у Лёшки сжалось, – «Готовность к пуску»! Время шестнадцать ноль-ноль.
В пультовой было очень тихо.
– Ключ в положение «Пуск»! – скомандовал главный пускающий. – Нажать кнопку «Пуск»!
Время словно сгустилось и потекло медленно, как липкий сладкий мед. Не открывая глаз, Лёшка видел, как бесконечно долго тянется к кнопке рука, как палец вдавливает ее в панель; слышал, как воет над поверхностью ветер, как песок царапает обшивку ракеты; чувствовал, как могучей волной плеснулась прочь от площадки дикая степная сила…
– Пошла-а-а! – выдохнул Анисимов.
Лёшка открыл глаза и увидел, как Дима вытирает слезы.
Ракета взлетела, и уже ничто не могло ее остановить. Они справились.
