Сон Ён замер, наткнувшись взглядом на сумку, сиротливо лежавшую на пустеющем берегу. Или…
— Эй! — рявкнул он, разворачиваясь к группе уходивших ныряльщиц. — Где Ха На?!
Остановившиеся женщины завертели головами.
— А она разве не вместе с девчонками убежала?
— Вроде только что здесь была…
— Да нет, она уже ушла давно!
Взгляд старшей хэнё упал на сумку, и женщина побледнела. Подбежав, поспешно распотрошила вещи и выпрямилась, обшаривая взглядом воду. Сон Ён увидел, как ее губы шевельнулись. «Она не уходила», — разобрал молодой человек. Кто-то охнул. Женщины столпились вокруг, растерянно глядя то на одежду под ногами, то на море.
— Это что же… — растерянно сказала одна, обычно наглая и горластая… Ма Ро, называла ее мелкая. — Утопла, что ли?
— Что значит утопла?! — взорвался Сон Ён. — С чего она утопла? Кто ей разрешал тонуть?! Почему вы все стоите? Ныряйте, ищите, вытаскивайте! Живо!
Он даже начал толкать их в спины — женщины, всегда такие задиристые и бойкие, осторожно уклонялись или растерянно повиновались, но все равно останавливались, едва зайдя в воду.
— Так поздно же уже…
— Что? Что значит — поздно?! — окончательно рассвирепел Сон Ён. — Она не утонула! Да она просто не может утонуть! Я приказываю немедленно нырять за ней!
— Янбан прав, — неожиданно поддержала его старшая хэнё. — Мы обязательно должны найти тело… — Бросив быстрый взгляд на дернувшегося Сон Ёна, женщина поспешно поправилась: — Девочку.
Она начала стягивать с себя одежду — остальные, посматривая то на нее, то на море, тоже принялись раздеваться. Но как же неохотно, как медленно…
— Расступитесь! — неожиданно и для самого себя рявкнул Сон Ён. Горячий туман в голове от гнева, воздушная легкость во всем теле от растерянности и страха… Он и не почувствовал, как ноги пронесли его между шарахнувшихся женщин — даже волны, кажется, отпрянули в стороны. Поспешно хватанув воздуха ртом, бросил себя в глубину…
Вода в море была совершенно иной, чем в реке. Более плотной, неспокойной, более… вещественной. Она просачивалась не только через ткань одежды, но и сквозь поры самой кожи, смешиваясь с кровью, обволакивая мышцы; изгибая так и эдак (пробуя на прочность?) кости… Даже умудрилась расплести ему волосы: те длинными водорослями колыхались вокруг головы и плеч. Море взвешивало его на своих водяных весах; колебалось, что сделать с незнакомым доселе телом, — то подталкивало на поверхность, то, наоборот, утягивало в глубину внезапной воронкой.
Может, ее отнесло в сторону течением? Сон Ён решительно отмахнулся от предательской мысли, что Ха На уже могла погибнуть. Нет. Нет. Только не она. Заметив краем глаза какое-то движение, развернулся круто: нет, это главная хэнё, плывшая следом. Женщина ткнула рукой влево и свернула. Он запоздало кивнул, решив, что это значит «поищу там», и вновь двинулся вперед. Жаль, что у него нет ни плавников, ни ласт, ни перепонок между пальцев, как у морских тварей, чтобы двигаться быстрее!
Становилось сумрачнее — словно глубина сама поднималась навстречу, щерясь каменными клыками бездонной пасти. Уже не раз чудилось внизу некое движение — не плывет ли под ним неведомая морская тварь? Или над ним, а по дну скользит ее тень? Сон Ён вскинул голову. Вверху никого не было. Но солнце оказалось очень далеко — едва-едва расцвечивало воду желто-зелеными столбами. Внезапно он сообразил, как долго уже не дышит… пора всплывать. Но странно: ни давления в груди и в висках, ни темнеющего зрения, ни даже желания вздохнуть он не ощущал. Видимо, его восприятие времени нарушилось, и на самом деле не прошло и полминуты… либо время в море течет куда медленнее, тоже с усилием преодолевая толщу вод. В любом случае можно продолжить поиски дальше.
Сон Ён встряхнул головой, пытаясь избавиться от воды в заложенных ушах.
Или отделаться от странных звуков, похожих на голоса, окликавшие, приветствовавшие его… Эти голоса сливались в мелодию, никогда им не слышанную, но все же откуда-то смутно знакомую.
Он плыл навстречу музыке — та вместе с морем проникала в него, растворяя, подобно сахару в кипятке. И как чересчур концентрированный сладкий песок превращается в твердые кристаллы, изменяла его самого.
Молодого человека постепенно охватывала опасная эйфория. Казалось, что одним гребком он преодолевает сразу целое ли,[37] что тело его становится огромным и одновременно невероятно гибким, что ему повинуются волна и течение, а взгляд так далеко проникает в морские глубины, что различает мельчайшую трещину дна и может подсчитать каждую уроненную рыбой чешуйку…
И что он глупо теряет золотые секунды драгоценного времени на бессмысленные поиски, когда достаточно только позвать, только приказать…
И он сделал это — ни словами, ни даже голосом, — просто пожелал.
Музыка грянула в его голове китайским фейерверком: разноцветные огни, грохот, звон медных дисков, гул колоколов. И, как праздничные
