напряженной.
Податься вперед, накрыть губами ее улыбку. Оттолкнет? Ответит?
Вместо этого он разжал руки.
То ли от неожиданности, то ли еще от чего Ха На шумно вошла в воду с головой. Неловко поднялась, отфыркиваясь и смахивая воду с лица. Сон Ён постоял, осматриваясь, минуя ее взглядом, а потом пошел вперед, на глубину. Поплыл — размашисто, стремительно…
Ведь так быстро устанет! Ха На открыла рот — крикнуть, чтобы далеко не заплывал, но передумала: все равно ведь не послушает. Выбрела из воды. Отжала одежду и присела досыхать на берегу. Расплетая мокрую косу, следила за плывущим, пока не поймала себя на том, что то улыбается, то хмурится. Обхватила руками колени, уперлась в них подбородком. Задумалась.
Сначала этот парень казался — почему казался? таков он и есть! — обычным высокомерным выскочкой, который и на людей-то не глядит, а взирает — отчужденно, презрительно да недовольно. Ух, как поначалу он раздражал, так и хотелось заехать по янбановскому высокомерному носу! Потом обнаружилось, что и у янбанов бывают проблески: уважение к старости; благодарность за помощь, пусть и коряво, не по-человечески, а по-дворянски выраженная. А еще храбрость и самоотверженность при спасении чужой жизни — даже и про запрет забыл, за что и поплатился.
А после уже то ли соседями стали, то ли дальней родней. Сон Ён — навроде старшего брата. Умного, образованного, гордого, из хорошей семьи, но уж слишком от жизни далекого. При всей его спеси не выжить ему, неумелому и кланяться не приученному.
А потом… Тогда, у них во дворе, да сейчас, когда он прижал ее так сильно и открыто улыбался ей… Ха На покрепче обхватила колени, искоса наблюдая, как парень выходит из воды поодаль. Даже от Ли Сын Хи так ее сердце не трепетало. И вообще уже давно она о чиновничьем сыне не вспоминала: хлопот невпроворот, еще этот многоцветный со своими поисками невесть чего, да еще…
А еще она покосилась на Сон Ёна: тот уже оделся, не дожидаясь, пока просохнет, и теперь освобождал намокшие волосы из-под сетки. И что бы ему не носить, как все нормальные парни, косу? Вон какие волосы густые и длинные — не нарадуешься. Нет, прячет их под своей янбановской шляпой. Может, боится, выгорят на здешнем солнце?
— Возьми мой гребень, просуши волосы.
Не глядя на нее, Сон Ён повелительно протянул руку: не отучить его от господских привычек! Ха На со вздохом поднесла ему гребень. Посмотрела, морщась, как он управляется. Не выдержала:
— Чего ты их дерешь-то? Или они тебе так надоели, что готов с корнями вырвать? Давай я!
Даже и не ожидала, что парень послушается: непостоянный ведь, как кипящая каша! Но Сон Ён с досадливым вздохом сунул ей гребень. Повернулся спиной.
— Да ты мачта, что ли? Я на тебя взбираться должна? Сядь, как человек!
Сел. Ха На аж подивилась, но предусмотрительно смолчала. Придвинувшись, начала разбирать спутанные волосы: не так уж они от густоты своей и намокли.
— Заплести тебе косу?
Молчаливый кивок.
Ха На не торопилась. Подбирала каждую прядь, встряхивала, просушивая, проводила гребнем, укладывая волосок к волоску. Парень, поначалу сидевший прямо, ровно натянутая струна, устал от неподвижности — расслабил прямые плечи и спину, а потом понемногу и вовсе откинулся назад на ее согнутые колени. Изогнувшись, девушка заглянула ему в лицо: сидит, приопустив веки, будто дремлет.
— Спишь? — пробормотала Ха На. — Ну спи-спи.
Конечно, не получится из него хэнам в таком-то возрасте, нырять надо сызмальства учиться. Но уже хорошо, что в море не утонет. Может, попозже наймется к рыбакам: он выносливый и жилистый, не смотри, что янбан. А когда сильная да проворная женщина его в мужья возьмет — и вовсе не пропадет…
Ха На нахмурилась на свои остановившиеся пальцы. С чего вдруг она о его женитьбе задумалась? Он, может, и не пожелает не ровню в жены брать, лучше бобылем всю жизнь останется… Да и пусть его совсем, пусть живет, как хочет! Она так сильно затянула и дернула косу, что Сон Ён охнул:
— Полегче! — Не оглядываясь, провел рукой по волосам. Одобрил: — А неплохо.
Подумайте, какие мы добрые, решили аж полсловечка за целый час сронить! Ха На подтолкнула его коленкой в спину.
— Тогда давай вставай, чего развалился, у меня все ноги занемели!
Он приподнялся, но не успела Ха На и глазом моргнуть, как тут же растянулся во всю длину на песке, а головой — у нее на коленях.
— Эй, ты чего? Ну!
Надавил затылком на ее ноги, перехватил сталкивающую руку и положил себе на глаза.
— Устал. Полежу.
— Ну… ладно.
