поспешно кланяется и министру.
— Здравствуйте, дядюшка… ой, господин, как ваше здоровье?
Сон Ён спросил сварливо:
— А моим не хочешь поинтересоваться?
— Что опять?! — Мелкая внезапно испугалась, кинулась к нему, прижала к его щеке ладонь, взыскующе вглядываясь в лицо. — Лихорадка? Что-то болит?
Растерявшийся молодой человек даже не сразу догадался отвести ее руки — лишь когда услышал хмыканье отца.
— Ничего такого! Просто не спал всю ночь, — и добавил с легким самодовольством: — Разыскивал тела убитых.
Ха На тут же переключилась. Отодвинувшись (к скрытому его сожалению), вновь восторженно заявила:
— Нет, каков ты, а? Уел их всех! Мол, Небеса меня направляют! Должна же быть справедливость, а как иначе?
Плюхнулась рядом с ним.
— Знаешь, а я ведь помню эту девочку! Ко… Ю Хва, кажется. Она была веселая и добрая. Мы с ней иногда играли. Разве не должны Небеса покарать злодеев за мученическое убийство ребенка?
Девочка-призрак ходила вокруг, с интересом разглядывая ныряльщицу. То несмело трогала за косу, то щупала ткань чхимы: привыкала к новому виду своей бывшей подружки. Ха На, как и Лян Ро Иль чуть раньше, не видела ее, но явно чувствовала — тут же рассеянно поправляла волосы или одежду.
А ведь и впрямь погибшая девочка сейчас была бы ее ровесницей, понял Сон Ён. И вдруг представил, что это Ха На бежит в ночи, спасаясь от настигающей смерти. В одной рубашонке, сбивая босые ноги о камни, распарывая о колючки кустарника: перепуганное сердчишко колотится, а от срывающегося дыхания нет даже сил кричать…
Задохнулся и распахнул глаза. Ха На сидела рядом, живая и здоровая, болтала ногами и улыбалась — всем и всему сразу. Ему, отцу, слугам, миру. И тому, что он смог «уесть» чиновника Ли, а еще пообещал найти убийц ее детской подружки…
Как же она это проделывает? Буквально несколько минут назад Сон Ён ощущал лишь усталость, подавленность, да чего там — глубокие сомнения, сумеет ли он справиться с этой задачей и как к ней вообще подступиться… А сейчас вдруг твердо поверил, что все будет хорошо! Что он сможет горы свернуть — пока блестят ее глаза, пока она им восхищается, беспокоится.
Пока она просто рядом.
— Ой-ой-ой! — закричала вдруг мелкая хэнё, не подозревающая о силе своего влияния на некоего благородного янбана. — Как солнце уже высоко! Бабушка об меня всю палку обломает! А может, и не сломает, если я ей все интересненько обскажу? Берегите себя, господин… и младший господин — тоже!
И — только пыль по тропинке клубится. Мужчины аж шеи вытянули, провожая ее взглядами.
— К ней бы мокрое белье привязывать, — проворчал Сон Ён. — Пока добежит с ветерком — уже все высохнет!
Министр, кряхтя, приподнялся на онемевшие ноги. Сказал неожиданно веско:
— Мне нравится эта девочка.
И скрылся в сумраке дома, оставив сына растерянно моргать. Это в каком же смысле? В смысле — славная девчушка?
Или в смысле…
А?!
Многоцветный изловил ее, когда усталая Ха На возвращалась от управляющего. Шла, загибая пальцы: считала, сколько и чего еще нужно собрать и сдать, чтобы налог за этот месяц был наконец уплачен.
А подняв глаза, обнаружила его, сидящего на камне у перекрестка. Прямиком у алтаря сонхвасин[43] — мелких камней, сложенных пирамидкой. Даже глаза захотелось протереть — не почудился ли, оттого что голову напекло? Нет, сидит себе, настоящий; яркий, словно огненная птица Чуджак: кажется, даже воздух вокруг него переливается, как над раскаленной печью.
— Вот наконец и наша маленькая Ха На! — промолвил он с улыбкой. Так ласково улыбается тигр при виде зайчонка.
Девушка тоскливо покосилась по сторонам: ни людей, ни путей к бегству. Пришлось поклониться и подойти.
— Скажи, отчего я до сих пор не вижу тебя среди своих хэнё? — продолжил Лян Ро Иль приветливо.
— У меня бабушка… она больна, а нам надо платить подать за двоих, — промямлила девушка.
Многоцветный продолжал улыбаться:
— А разве господин Ли не говорил, что его гость настолько щедр, что сам внесет в казну налоги?
Ха На только хлопала глазами, не зная, какую еще отговорку придумать — как назло, сообразительность ее не вовремя покинула. Сказать, что боится моря? Так у нее волосы до сих пор влажные от утреннего ныряния… Странно, что многоцветный господин до сих пор не доложил о ее непокорстве
