Если по-хорошему, то ранец на землю бросить надо, а нельзя: рация там, ламповая и ударов боится.
– Что предлагаешь?
Старшина в их группе старший, но опыта прыжков с парашютом нет ни у него, ни у Игоря.
– Залезь на дерево – я попробую передать тебе ранец. Если рацию повредим – сорвем задание.
Да кто бы сомневался!
Игорь полез на дерево. Но только он перебрался со ствола на ветку, как она угрожающе затрещала. Надо искать другой путь.
Игорь забрался повыше, срезал ножом длинную ветку и острогал ее, оставив на конце нечто вроде крючка из отростка. Потом снова вернулся на прежний уровень, одной рукой держась за ствол, чтобы не сорваться с дерева.
– Володя, ранец сними и зацепи его лямкой за ветку.
Получилось со второго раза.
Игорь подтянул ранец, забросил его лямки себе на плечи и спустился на землю.
Рация спасена – уже хорошо. Но надо еще старшину снять.
Он снова забрался на дерево и стал дергать купол. Прочно застрял!
– Катков, режь стропы с одной стороны – купол перекосит. Мне бы метра на три спуститься, потом сам спрыгну.
Игорь начал резать стропы, но шелковые шнуры поддавались плохо.
Когда большая часть их была перерезана, купол с шелестом поехал вниз, и старшина встал на ноги.
Вдвоем они стянули парашют с дерева. Бросать шелк было нельзя, днем он будет виден с пролетающих самолетов, и тогда самому недалекому немцу будет понятно – парашютист в их тыл сброшен.
– Парашюты берем с собой – в ближайшем удобном месте спрячем.
У старшины был компас, и они двинулись в нужном направлении.
Километра через два старшина неожиданно зацепился за корягу и упал.
– Катков! Да тут яма, что-то вроде медвежьей берлоги. Вот парашюты здесь и спрячем, а для надежности ветками закидаем. Кто их найдет в этой глухомани?
Подгнившее дерево вывернулось с корнями, раскидав при падении землю. Образовалась яма приличных размеров, и сюда не то что парашюты – легковушку спрятать можно. Туда они и зашвырнули скомканные парашюты с сумкой и привязной системой. Наломав веток, забросали ими схрон. Им нужно было выгадать два-три дня, а потом пусть находят, их в немецком тылу уже не будет.
Без парашютов шагалось легче, старшина пер как трактор.
Уже на рассвете, когда они вышли к опушке, сделали десятиминутный привал.
– Понаблюдать надо.
Игорь сделал глоток коньяка из фляжки подполковника и протянул ее старшине:
– Глотни.
Володя сделал два крупных глотка и, поперхнувшись, закашлялся.
– Я думал – вода, – едва отдышавшись, просипел он. – Это ты что, у Стрюкова фляжку спер?
– Есть такой грех. Верну!
Параллельно опушке леса шла грунтовая дорога, но в период действия комендантского часа немцы запрещали местным жителям передвижение по ней. С восьми вечера до восьми утра – только по специальным пропускам. Если же они замечали подходящих к КПП гражданских, стреляли сразу, издалека. Были случаи, что подходил партизан, забрасывал пост гранатами, а потом забирал оружие убитых.
Сейчас для Игоря со старшиной главным было, чтобы их никто не увидел. Ведь немцы ни днем ни ночью в лес не совались, и потому, если патруль их увидит, не посмотрит, что форма своя, обстреляет.
– Никого нет, вперед.
Они выбрались на дорогу и двинулись на запад.
Спустя некоторое время показалась деревня.
– Будем заходить? – спросил Игорь.
– Обязательно. Дождемся утра и пойдем дальше. Заодно и отдохнем.
Двигаться пешком по дороге – уже подозрительно, в своем тылу немцы передвигались на транспорте: мотоцикл, легковая или грузовая машина, на худой конец – велосипед. А чего мелочиться, если все ресурсы Европы под ними? Немцы берегли солдат, а не технику.
Старшина явно рассчитывал поймать утром попутку.
Летягин постучал ногой в калитку.
Из избы выглянул дед.
