Савельев вместе с Игорем подсадили Блатного ногами вперед в дыру среди мешков и стали его толкать. Толик, зажав во рту клинок, помогал им руками. Вот он спрыгнул, раздался легкий шум и вскрик. Тут же его лицо показалось в дыре:
– Чего застыли? Лезьте!
В лаз среди мешков Игорь пролез первым, за ним Савельев.
Пожилой немец лежал на полу рядом с мешками, на груди – колотая ножевая рана. Форменное кепи валялось рядом, в остальном же он был одет в обычную гражданскую одежду. И карабин старый, наверное, ровесник деду. Сидел бы дома – жив бы остался…
Они пробежали по скудно освещенному подвалу к лестнице, прислушались. Движения и разговоров на первом этаже не было слышно, только глухо доносились пулеметные очереди.
Игорь поднялся по лестнице первым, за ним – морпехи.
– Парни, сзади прикрывайте!
Сам прижался левым плечом к стене – для устойчивости.
В торце коридора, у окна он вдруг увидел пулеметный расчет. Немцы назад не смотрели… Ой, зря! Смерть сзади, в тридцати шагах.
Игорь приложил к плечу «Штурмгевер» и дал очередь. Оба пулеметчика упали замертво.
– Братва, быстро по комнатам!
Морпехи пробежали комнаты. Ни в фасадных, ни в тыловых комнатах противника не было.
Когда они вновь собрались на лестничной площадке, Толик поинтересовался:
– Ты откуда немецкий знаешь?
– Евреи в родстве были, – соврал в ответ Игорь.
Евреи разговаривали на двух, мало похожих между собой языках – идише и иврите. Советские евреи – на идише, похожем на немецкий. А общение на иврите – это удел евреев на Ближнем Востоке.
Только они двинулись вверх по лестнице, как сверху бросили гранату – немецкую пехотную «колотушку». Прозвали ее так за длинную деревянную ручку, что для наших было хорошо – запал горел долго. Иные пехотинцы, если граната в окоп попадала, успевали ее схватить за эту ручку и швырнуть обратно. Тогда немцы стали хитрить: рванут за терочный запал, подержат в руке 2–3 секунды, а потом бросают.
Услышав стук гранаты о бетон, морпехи, не сговариваясь, прыснули с лестницы вниз и сбили друг друга с ног.
Граната взорвалась, оглушив. Осколки ее ударили по стене, не задев никого из морпехов. Но Игорь закричал, как будто он ранен.
– Дуркуешь или ранен? – спросил Толик, отряхиваясь от пыли.
– Пусть думают, что нас зацепило, а то вторую гранату следом бросят. Быстро наверх!
Но быстро не получилось. Только они взбежали на площадку между этажами, как из-за угла раздалась очередь – там притаился немец. Он высунулся на мгновение, дал короткую очередь и снова спрятался.
Толик бежал первым, и все пули достались ему, угодив в грудь.
Игорь перепрыгнул через морпеха, вытянул руку с автоматом и дал очередь за угол. Послышался короткий вскрик и звук упавшего тела.
Тут Игорь уже начал осторожничать. Он поднял с пола валявшуюся немецкую каску и бросил ее в коридор. Следом сразу раздалась очередь, да так метко! Каска даже подпрыгнула от попаданий пуль.
Вот же патовая ситуация! В коридор не сунешься, срежут, а по-другому выкурить немцев не удастся. И как остро не хватает гранат! Сейчас бы швырнуть парочку, а следом за взрывами, пока немцы не очухались, рвануть к комнатам да пройтись из автоматов.
– Думай, что делать будем. – Игорь толкнул Савельева локтем в бок.
– Пусть слон думает, у него башка большая, – отозвался Савельев. – Отдашь приказ – выполню.
Ну хоть бы какую-нибудь идею подкинул!
С третьего, последнего, этажа раздался крик – кричали по-немецки:
– Иоганн, русские живы?
– Не знаю, – тут же последовал ответ из комнаты второго этажа.
Они искренне полагали, что русские Иваны немецкого языка не знают.
– На всякий случай я брошу еще гранату, а ты потом проверь.
Игорь среагировал сразу:
– Быстро под лестницу! Да сапожищами не громыхай.
И только они спустились, как раздался взрыв. Игорь сразу побежал наверх, вскинул автомат и положил палец на спусковой крючок.
Иоганн показался из комнаты, но Игорь не дал ему ни единого шанса – мгновенно выстрелил.
Сверху вновь раздался голос:
– Иоганн, кто стрелял?
