Ах, так вот почему он подсел ко мне!
– Нет, не Маринка, – покачал я головой. – А ей тоже семь лет?
– Девять, – показал Воевода одну растопыренную пятерню и ладонь с подогнутым большим пальцем, затем с грустью добавил: – Было бы.
Секунду назад взведенный как пружина, здоровяк резко обмяк.
Мне вдруг стало очень неудобно выдавать себя за девочку. Но я все же удержался от признания и тихонько произнес:
– С Мариной что-то плохое случилось?
– Да, – хрипло отозвался мужчина, пряча в пол мокрые глаза. – Шесть лет назад в автомобильной аварии.
– Соболезную, – тяжело вздохнул я и тоже отвел взгляд, дабы не смущать плачущего мужчину.
– Обдолбленный сыночек местного князька с компанией таких же богатеньких сосунков выскочил на красный свет и прямо нам в правую бочину, – продолжал дальше изливать душу собеседник. – У них джип с кенгурятником, а у нас тольяттинское корыто. Дочка и жена сразу насмерть. А мне только морду раскроило!
Пусть выговорится. Он, наверное, долго держал в себе, прятал в дальний уголок сознания, а тут я некстати нарисовался. Вот и прорвало.
– Их наказали? – спросил я, искренне надеясь не услышать историю о том, что с мажоров преступление стекло как с гуся вода. Такое частенько случается – адвокаты докажут, что ребята ехали с положенной скоростью и на зеленый светофор. А по результатам экспертизы выяснится, что ангелочки не то что не наркоманили, но даже шампанское на Новый год не пригубляли.
– Да… Я наказал! Прям на перекрестке приговорил того ублюдка, что за рулем сидел. Остальных в реанимации откачали. Понимаешь, я как увидел своих, сразу крышу сорвало. Это тогда, кстати, клок у меня седой и выполз на черепушке. Мгновенно.
Я сглотнул, попутно осознавая, что наверняка облик чара игрок полностью скопировал с себя.
– И что потом?
– Потом суд и тюрьма. Пять лет строгача. Но это еще повезло. Папик того сучонка рвал и метал. Грозил сгноить, требовал пожизненного. Сослуживцы мои подключились: справки о ранениях, ордена-медали мои показали. Короче, на состояние аффекта контуженого морпеха многое списали.
Ого-го! Все-таки я угадал о военном прошлом!
– На нарах просидел всего четыре года. За хорошее поведение чуток скосили. После освобождения сначала забухал по-черному. А потом как-то племянник подсунул мне диск с игрой. С тех пор почти безвылазно здесь. Полтора года уже. Эх, забывать о горе начал, а тут ты.
– Мне жаль, что растеребила вашу рану, – пискнул я.
– Ничего. Ты же не виновата. Наоборот, спасибо, что напомнила о дочке. Можно, я буду называть тебя Маринкой?
Я пожал плечами:
– Можно.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
– Если что нужно будет, ты говори, не стесняйся. Я богатый дядька – сто шестьдесят первый уровень уже!
– Вижу.
– Денег хочешь?
– Нет, не надо, – вынужден был я отказаться, так как прекрасно помнил, что в договоре с Коллекционером Душ черным по белому прописано:
То есть если до нуля часов нуля минут я не избавлюсь от прыгнувшей мне в объятья монетки самого низшего достоинства, то уже к полуночи у меня будет минус два медяка. Проще говоря, три миллиона я должен заработать сам. Либо выбивая из мобов, либо изымая у НПС, либо выманивая у геймеров в порядке, предусмотренном игровыми правилами.
– Ну позволь хоть как-то тебе помочь! – умоляюще взревел Воевода.
Обижать безутешного отца не хотелось. Но как объяснить, почему строю из себя независимую и гордую глупышку?
– Извините, но я не могу принять деньги напрямую. Иначе мне просто неинтересно будет играть. Я хочу всего добиться сама, – наконец придумал я. – Между тем я не буду против, если вы сделаете ставку на поединок, в котором мне предстоит сразиться. А еще было бы здорово, если бы вы показали мне несколько хитрых приемчиков из рукопашного арсенала морской пехоты.
– На какой поединок, малютка? – изумился Воевода. – С кем тебе надо сражаться? Кто тебя обидел?
