В следующей долгоморгающе-зевающей пантомиме я изобразил приложенный к уху мобильный телефон. На словах же отмахнулся от помощи:
– Да ну, спасибо, нечего не нужно.
Однако на сей раз ход моих мыслей остался за гранью его понимания.
– А ты умеешь играть в «морской бой»?
– В смысле? – совсем растерялся богатырь.
– Ну, знаешь, чертишь на бумажках поле десять на десять клеточек, потом рисуешь корабли…
– А-а, ну да, конечно, умею! – кивнул Воевода.
– Давай сыграем? – предложил я и следом, для возможной «скрытой камеры», пояснил причину своего интереса: – Просто я давно хотела сразиться с настоящим моряком. Такая, знаешь ли, глупая детская мечта. В «морской бой» – с моряком. В «танчики» – с танкистом.
– Не смущайся – нормальная мечта, – одобрил Воевода. – Правда, я не совсем моряк.
– Все равно очень тесно связанный с морем человек, – улыбнулся я.
– Хорошо – сыграем! Только вот чем и на чем нам писать? Сходить, что ли, выпросить у дежурной медсестры листики и ручки? Но даст ли?
– Можно попросить. А можно никуда и не уходить. Расчертим салфетки обмакнутыми в кетчуп зубочистками, – нашелся я.
Собеседнику моя идея понравилась.
– О, так даже веселей будет! – сказал он, выхватывая из стаканчика белоснежный кусочек бумаги. – Напомни, сколько каких кораблей рисовать?
– Один четырехпалубный, два трехпалубных, три двухпалубных и четыре однопалубных, – подсказал я и тоже принялся размечать поле боя.
– Мой флот готов! – объявил мужчина спустя пять минут.
– Мой тоже, – доложил я еще секунд через тридцать.
– Ходи первая!
– Ладно. А-восемь?
– Мимо. И-пять?
– Мимо. Бэ-девять?
– Мимо. Е-шесть?
– Попал. Убил!
– Есть один! – как маленький обрадовался первой победе Воевода и «выстрелил» опять: – И-семь?
– Мимо. Вэ-ноль.
– Стоп! Как это ноль?
– Ой, вэ-десять, – поправился я, но зыркнул так, чтобы морпех обратил на этот момент особое внимание.
– Вэ-десять ранила.
– Гэ-три?
– Зачем же ты перескакиваешь на гэ-три, если на вэ-десять уже засвечен корабль? – попытался научить меня Воевода. – Бомби клетки рядом!
– Тактика у меня такая. Подбитый корабль уже никуда не денется, – заартачился я. – Так что там на гэ-три?!
– Ишь ты! Гэ-три утопила!
– А дэ-два?
– А на дэ-два не может быть никого, так как на гэ-три стояло судно, – вновь попытался меня несмышленую научить «батя». – Переходи.
– Нет! Следующий раз буду внимательнее. Дэ-два! – раздув ноздри, уперся я.
– Ладно. Дэ-два мимо…
После одиннадцатого хода я поглядел на стену с часами и резко прекратил баталию:
– Ой, скоро выписка начнется!
– Еще же пятнадцать минут – успеем, – возразил увлекшийся Воевода, но, упершись в мой немигающий взгляд, смекнул наконец-то, что все это затеяно не просто так. И спросил: – Что с салфетками делать? Потом доиграем?
– Потом – некогда. Мне в гимназию надо, – с грустинкой вздохнул я и задрал любопытный носик: – Покажешь, как ты расположил корабли?
Геймер убрал прикрывающую салфетку лопато-ладонь.
Для сравнения и я показал свое творение. Но не на схему из прямоугольников там стоило обращать внимание. На листке я зафиксировал хронологию собственных «залпов». Почти как в шахматах, только ходы были записаны таким образом, чтобы доносимая до наблюдателя информация предстала в удобочитаемой форме. Верхняя строчка из букв, а ниже цифры: 8–903–2…
Не опуская взор на свою салфетку, я провел указательным пальцем по получившемуся в итоге номеру мобильного телефона, на который Воеводе следовало позвонить. Дал несколько секунд на осмысление и запоминание (а если вдруг не запомнит, залезет в историю чата и восстановит всю
