здания, рядом с которым возвышалась увенчанная открытой площадкой башня.
Храм.
Хмурясь, я прошла следом за Данте внутрь.
Здесь царила полутьма: свет скупо проникал в здание через узкие окна. Несколько скамей, цветные ковры, расписанные фресками стены и алтарь, у которого жрец проводит богослужения. Сейчас он был единственным человеком, находившимся кроме нас в храме.
– Я привел невесту, – произнес Данте, едва мы переступили порог. – Можно начинать церемонию.
– Что?!
Я застыла на месте, совершенно ошарашенная таким заявлением.
– Разве тебя что-то не устраивает? – осведомился Данте.
– Меня? Нет. Не то чтобы. Но…
Я не знала, что сказать. Кажется, при других обстоятельствах я запрыгала бы от счастья. Но сейчас все было как-то странно. Общие познания, равно как и собственная интуиция, твердили, что все это должно происходить по-другому. И оповещение невесты о том, что она, собственно говоря, этой самой невестой является. И свадьба в целом. Нет, не то чтобы я так уж сильно нуждалась в гостях, поздравлениях, шуме и суете, свадебном платье, фате и прочих атрибутах традиционного венчания. В конце концов, все это такая мишура по сравнению со значимостью самого факта бракосочетания. И все же. Та внезапность, с которой все происходило, полное отсутствие свидетелей, совершенно нехарактерная для свадьбы атмосфера – все это заставляло испытывать вместо радости чувство тревоги.
– Данте, а ты уверен? – спросила я, в то время как жених, не услышав от меня реальных возражений, уже тянул меня за собой к алтарю.
– Уверен, – отозвался он. – Давай приступим. Не будем задерживать жреца.
Свадьба, главное на которой – не задерживать жреца? Жених, который уверен в своем решении, но радостным при этом совсем не выглядит? Невеста, которая и вовсе совершенно ошарашена происходящим?
Однако объективных возражений у меня по-прежнему не было. И, то и дело озираясь, будто в надежде хоть где-нибудь найти объяснение происходящему, я послушно встала рядом с Данте перед алтарем.
– Дети мои. – принялся произносить традиционные слова жрец.
Я была как в тумане и не слишком вслушивалась в его речь, тем более что она произносилась на древнем арканзийском наречии.
– Сандра Эстоуни, согласна ли ты стать женой Данте Эльванди?
– Согласна.
– Данте Эльванди, согласен ли ты стать мужем Сандры Эстоуни?
– Согласен.
– Обменяйтесь обручальными кольцами.
Только теперь я заметила, что на алтаре лежат два кольца, каждое из которых украшено крошечным зеленым камнем. Эмгри, символ единения. Этот камень относился к магическим, хотя ни о каких его особых магических свойствах не было известно. Данте надел более маленькое кольцо на безымянный палец моей левой руки. Я взяла второе и надела его на палец Данте.
– Властью, данной мне Единственным Богом, объявляю вас мужем и женой.
Я подняла было глаза на Данте, но тут почувствовала жжение на тыльной стороне левой ладони. Опустила взгляд. Клеймо таяло на глазах, становясь все более блеклым. Прошло меньше минуты – и оно исчезло, будто светлая кожа никогда и не знала, что такое изображение дракона. Я была свободна.
Сняв толлен – покрывало, надевавшееся на голову и плечи во время проведения церемонии, – священнослужитель отошел от алтаря. Перемолвился парой слов с Данте, затем простился со мной. Данте тем временем перебрался в другую часть храма и стоял, разглядывая украшающие стену узоры.
Проводив взглядом покидающего храм жреца, я подошла к Данте и остановилась у него за спиной. Собиралась положить ладони ему на плечи, но мои руки застыли, так и не поднявшись, когда я услышала холодное «Уходи».
– Что? – переспросила я, хотя прекрасно разобрала это слово.
Но я хотела услышать больше. И мое желание исполнилось, хотя обрадоваться этому было бы трудно.
Ты получила то, что хотела. – Голос Данте звучал глухо, будто издалека. Он полуобернулся и бросил взгляд на мою левую руку. – Ты ведь именно к этому стремилась, верно? Так что теперь тебе не на что жаловаться.
– Не на что, – тихо подтвердила я.
– Вот и хорошо. А теперь уходи. Уезжай туда, куда хотела. – Данте с силой сжал зубы и поспешно отвернулся, чтобы я не видела его лица. – Убирайся!
Внутри все словно окаменело. Казалось, я не смогу не только шевелиться, но и дышать, и было удивительно, что воздух каким-то непостижимым образом продолжает проникать в легкие.
– Но… – Я опустила глаза, хотя он и не мог меня видеть. – Хорошо.
