волнуйся, парни тут же сменят. Два коротких – опасность есть, справишься сам, остальные наготове. Если не тянешь, тут же даешь длинный. Вроде не сложно запомнить, а?
– Я все понял.
– Отлично. Тогда первую вылазку проведем вместе. Я сейчас.
Гоблин кидается назад, а через пару секунду выныривает из-под колес головной повозки.
– Нас сменили, пошли. Оружие держи наготове.
Увеличиваем темп ходьбы и отрываемся от каравана. Пока мы были около повозок, пространство освещалось масляными лампами, которые висели на специальных крючках по обеим сторонам от погонщиков. Поэтому, я не сразу заметил, что от дороги тоже исходит свечение. Грязно-серое, как в подвале, но ровное и мягкое. Света хватает, чтобы видеть все в радиусе двадцати футов.
– Родерик, а почему дорога светится?
Гоблин пожимает плечами.
– Вибрация, – отвечает с такой интонацией, будто это должно объяснить все странности игрового мира.
Гоблин повторно пожимает плечами.
– Я не знаю точно. Тут смесь из крошки со светящимися камнями из Южного Предела, они дают свет от вибрации. К открытию торгового пути такими смесями хотели обработать всю дорогу. Но из-за монстров смогли положить только первый слой. Самый тусклый.
– Понятно.
Проходим порядка ста ярдов, как впереди раздается приглушенный сухой треск. Будто суставы щелкают. Кидаю быстрый взгляд на Родерика и вижу довольную улыбку. Ясно, значит, особой опасности нет. Оставляем за собой еще около десяти ярдов, пока в пятно света от дороги не попадается какое-то существо пепельно-черного цвета. Больше всего похоже на многоножку: здоровая голова с длинными антеннами, длинное сегментированное туловище с десятками лап на каждой стороне и нечто похожее на жало. Насекомое висит почти под потолком, но, заметив нас, отваливается и, перевернувшись в воздухе как кошка, приземляется в паре футов от меня. Неуклюже поднимается на лапы последних сегментов, остальными быстро перебирает и бьет себя по брюху. В таком положении рост многоножки колеблется от четырех до четырех с половиной футов. Жуткое членистоногое, тяжело переваливаясь из стороны в сторону, движется на нас. Внезапно лапы первых трех сегментов увеличиваются в размерах. Теперь они напоминают небольшие серпы. Ищу табличку монстра:
Сама табличка желтого цвета.
Спасают только рефлексы. Увидь я такую мерзость в реале, не сдвинулся бы с места. А так дожидаюсь момента, провожу первый выпад, шаг вперед, второй выпад и… даже не успеваю ударить ногой.
С противным хрустом тело многоножки отлетает назад.
Краем глаза смотрю на Родерика – телохранитель уважительно кивает.
После многоножки остается лишь дюжина медяков. Их даже не трогаю – все равно после квеста разменяю часть аванса. А для того, чтобы накопить хоть сколько-нибудь значимую сумму, потребуется убить не меньше тысячи многоножек. Так что овчинка выделки не стоит.
Двигаемся дальше и через тридцать ярдов встречаем очередную многоножку. Точно так же, как и предыдущая, двигается приподнявшись на задних конечностях, тяжело раскачиваясь из стороны в сторону, шелестя отросшими верхними серпами.
Теперь действую совсем отрешенно. Разработчики, конечно, постарались, чтобы эта жуть выглядела максимально отвратительно, но, в конце концов, это всего лишь игра.
Подбегаю, втыкаю оба кинжала между сочленений, рассекаю, бью ногой.
Пережидаю откат и готовлюсь провести еще один суперудар, благо десять единиц усталости как раз восстановилось с прошлого боя, но слышу сбоку приближающийся хруст. Еще одна? Разрываю расстояние и замечаю, как справа действительно бредет очередная многоножка. Надеюсь, что ею займется Родерик, но тот безучастно стоит в паре шагов от меня. Скрестив руки на груди, с интересом наблюдает за ходом боя.
«Чертов НПС!»
Многоножка резко падает, выставив перед собой лезвия. Уклоняюсь от удара и бью в открытый бок. Всего двенадцать урона. Многоножка снова приподнимается, но я успеваю сделать еще один выпад. А на повторном падении уже добиваю встречным ударом ноги. Тем временем второй противник
