Телефон оказался полностью разряжен. Ну еще бы – за несколько-то часов поиска сети в СССР сорок первого… Я-то, баран, его не отключил! Значит… значит, контакт идет не между нашими с Иосифом Виссарионовичем «девайсами», а именно между мной и Сталиным. А сами «девайсы» могут быть любыми.
На всякий случай я немедленно попытался вызвать абонента последнего разговора. Ну, так и думал – девайс отрапортовал о «неправильно набранном номере». Все-таки интересно: почему для звонка ко мне этот самый «номер» Сталину не понадобился? Или параллельно вызову надо сотворить молитву? Я задумчиво «пощелкал» по «иконкам» планшета, одновременно бормоча под нос «Отче наш». Как и следовало ожидать, никакого чуда не произошло – контакт не установился.
Глава 4
На востоке появилась тонкая розовая полоска, в стремительно светлеющем небе бледнеют звезды. Но до настоящего рассвета еще полтора часа[10]. На немецкой стороне железнодорожного моста через Буг – легкая суета. Где-то в отдалении, миновав выездные стрелки станции Тересполь, пыхтит соляровым выхлопом «Панцерцуг № 28» – настоящий немецкий бронепоезд. Накануне ему поменяли колесные тележки – с узких европейских на большие, предназначенные для широкой русской колеи. На тепловозе кто-то из шутников повесил табличку с пассажирского поезда «Берлин – Москва».
Наконец суета прекратилась – солдаты штурмового взвода заняли исходные позиции. А по деревянному настилу моста к русскому берегу двинулись три человека. Им навстречу вышел из караульной будки пограничник с сержантскими треугольниками на петлицах. Парень широко зевнул и стал внимательно смотреть на приближающихся немцев. Его поза выглядела предельно расслабленной, винтовка у ноги, но внутренне боец был предельно собран – наступал тот самый час «Ч», к которому его, лейтенанта госбезопасности из ОСНАЗа, готовили два последних дня.
– Ишь топают, суки… – тихонько пробормотал мнимый пограничник, осторожно поправляя засунутый сзади за ремень пистолет со взведенным курком и патроном в стволе.
На верный «ТТ» осназовец надеялся больше, чем на винтовку, – предстоящее боестолкновение должно пройти на предельно малой дистанции, ведь немцам необходимо захватить мост целехоньким, бесшумно вырезав полусонную охрану. Они даже не догадывались, что весь штатный караул еще накануне заменили на настоящих волкодавов из войск Особого назначения. Штурмовики шли спокойно, нагло цокая по доскам настила подкованными сапогами.
– Ну-ну, топотуны, топайте, топайте… – поощрил врагов лейтенант, делая вид, что протирает заспанные глаза.
– Леша, не переигрывай! – тихо донеслось из глубины караульной будки – там прятался напарник. – Тут пост ответственный, часовой спать не будет.
Между тем немцы приблизились на двадцать метров. Лейтенант принял картинную стойку с вытянутой вперед винтовкой, словно позируя для плаката «Враг не пройдет».
– Стой, кто идет?!
Услышав громкую и отчетливую команду, фашисты слегка сбавили темп. Кто его знает, этого сумасшедшего фанатика – вдруг с перепугу стрелять начнет?
– Hey, russisch! Rufen Sie die Grenze Kommissar! Dringend![11] – проорал старший группы, продолжая идти вперед. Правда, уже гораздо медленней. И цоканье подковок не такое наглое.
– Чего? – удивился «пограничник». – Какого вам х… хм… комиссара? Сегодня выходной день, товарищ комиссар не принимает! Запишитесь на понедельник!
– Ты чего несешь, Леха?! – шипит из будки напарник.
– Спокойно! – вежливо улыбаясь подобравшимся уже на десять метров штурмовикам, тихо отвечает лейтенант. – Им все равно, что я несу: они уже покойники!
Цоканье подковок, звучащее размеренно и синхронно, вдруг сбивается с ритма – немцы готовятся к рывку. Прыгнуть, сбить с ног этого простофилю, воткнуть под лопатку нож, до времени спрятанный в рукаве.
Лейтенант Леха опережает их на секунду. Выпущенная из рук винтовка еще падает на настил, когда осназовец выхватывает из-за пояса пистолет и делает три быстрых выстрела, целясь в середину корпуса, как учил на занятиях старенький, еще из «тамошних» времен, инструктор. Немцы кулями рушатся на доски, у переднего вываливается из руки нож, у второго – пистолет.
– Стой, стрелять буду! – усмехается Леха, подбирая с настила винтовку. – Ложись, стреляю!
Из будки, как чертик из табакерки, выпрыгивает напарник с двумя «Наганами» в руках. Быстро подскакивает к немцам и четко выполняет контроль, прострелив каждому голову. Затем боец, сунув один из револьверов за пояс, свободной рукой быстро и сноровисто начинает обшаривать нагрудные карманы покойников, извлекая на свет солдатские книжки.
Еще секунда, и возле караульной будки остаются только трупы – осназовцы, выполнив свое задание, бесшумно растворяются в легком туманном мареве,
