и уже почти опустели (хорошо еще, что не загорелись). Часть ящиков с боеприпасами тоже была повреждена, но, покопавшись, я сумел найти несколько целых. По крайней мере, целых с виду. Но и это уже – большой прибыток, у нас в укладке всего три снаряда осталось. Полностью остановить прорыв, как мы планировали, нам теперь не светит. Так, может, и не корячиться, линять отсюда? На встречу с Вождем! Однако бросить тут всё и ехать в тыл как-то… неправильно? С этими мыслями я и вернулся на стоянку.
Освоение новой техники шло полным ходом, мало того – к этому без приказа (а кто будет за пленным смотреть?) присоединился и Гаврилов. Как раз сейчас полковник командирским голосом вещал:
– Вес сорок две тонны. Пушка – сто двадцать пять мэмэ с автоматическим заряжанием, скорострельность – восемь выстрелов в минуту, дальность стрельбы – девять километров. Дизелек – почти восемьсот лошадок, скорость по пересеченной местности тридцать пять км в час, а по шоссе – пятьдесят. Запас хода с подвесными баками – до шестисот километров. Лобовая броня – двести миллиметров, лоб башни – двести пятьдесят, борта – по восемьдесят. СУО[35] состоит из прицела наводчика… Впрочем, больше вам пока и знать ничего не нужно, все равно не поймете.
Танкисты внимали полковнику с приоткрытыми ртами: заявленные тактико-технические характеристики казались фантастикой.
– Сержант Гаврилов! – громко позвал я.
– А? – произнес танкист, с трудом возвращаясь на грешную землю. Должно быть, в своих мыслях он на «Т-72» уже громил фашистов где-то возле Берлина.
– Пулемет бросил в разобранном виде! А если сейчас фрицы нагрянут? – тихо, чтобы не мешать Батонычу, начал я выволочку. – А за пленным генералом птички должны присматривать? Что за разгильдяйство, товарищ сержант?
– Виноват, тарщ комиссар! – Гаврилов уже привычно вытянулся в струнку. – Товарищ полковник про управление танков рассказывал, я заслушался. – И добавил, как-то по-детски шмыгнув носом: – Простите, больше не повторится!
– Давай заканчивай сборку пулемета! А потом помоги мне генерала с машины снять, – слегка смягчившись, сказал я.
– А зачем снимать? – удивился Гаврилов.
– Так товарищ полковник сейчас закончит инструктаж и даст команду на запуск двигателя. Для чего, как думаешь?
– Чтобы Баранов освоил управление? – догадался сержант.
– Правильно! Молодец! – похвалил я Гаврилова. – И вот пока Баранов будет осваивать вождение, всякое может случиться. Перевернуться он вряд ли сможет, а вот задеть корпусом при маневре дерево – легко. А оно возьми да упади на нашего ценного пленника.
– Верно! – снова шмыгнул носом танкист. – И как я не допетрил?
– Ничего, дослужишься до моих з… шпал, начнешь видеть ситуацию на три хода вперед! – утешил я сержанта, едва успев прикусить язык, чтобы не брякнуть «дослужишься до моих звезд».
Как говорится в поговорке: терпенье и труд – все перетрут! А если прибавить к этому опыт, помноженный аж на две головы… Два старых танкиста быстро поняли друг друга: уже через полчаса Баранов под руководством Бата уверенно завел движок и самостоятельно тронул танк с места. Несколько минут мехвод привыкал к управлению, делая «змейку» между деревьями самым малым ходом, но потом осмелел и прибавил газу. Полковник с лобовой брони перелез на командирское место и дал команду выезжать из леса. Прокатившись туда и обратно вдоль опушки, «Т-72» повернулся и двинулся в сторону разгромленной колонны. Гаврилов проводил танк завистливым взглядом.
Я хлопнул сержанта по плечу и сказал:
– Не переживай, успеешь еще накататься! Бери немчика, пулемет и пошли к тягачу. Там кое-что из боеприпасов уцелело, да и в бочках с горючкой пара литров может остаться.
– А пожрать… в смысле покушать у вас что-нибудь есть, тарщ комиссар? – с надеждой посмотрел на меня Гаврилов, когда мы почти подошли к трейлеру.
– Да, есть! – машинально ответил я. – В смысле – было! В кабине «МАЗа»…
– В кабине чего? – удивился незнакомому слову сержант.
– «МАЗа»! – вздохнул я. – Тягач сделали на Минском автомобильном заводе, – в каком году его сделали, говорить, конечно, не стал.
Мы посмотрели на буквально развороченную снарядом кабину тягача – сомнительно, что там могло хоть что-то уцелеть.
– Проблема… – пробормотал я. – Сложновато нам будет оборону держать без еды и воды.
– А вы здесь хотели в оборону встать, тарщ комиссар? – услышал меня Гаврилов. – Так здесь не очень удобно – фланги полностью открыты. Обойдут на раз!
– Не учи отца… и баста! – проворчал я. – Нашелся умник, теоретик военного дела… Мы вообще-то рубеж гораздо западней наметили, там дефиле довольно узкое, всего полтора километра шириной между цепочкой озер и заболоченной поймой речушки. Обороняться не в пример удобнее. Просто не доехали, на вас с немцами наткнулись. Кстати, о немцах… – добавил я, заметив вытаращенные глаза Моделя, глядящего на огромный тягач и платформу трейлера. – Привяжи генерала вот к тому дереву, только спиной к нам. А как управишься – за небом поглядывай! Блин, ну вот куда они умотали?
Последняя реплика относилась к Бату и Баранову. Я догадывался, что Володька, заодно с испытанием нового мехвода, решил проверить западное
