– Коля, ты хоть понял, кто мы теперь?
– Ну и кто? – буркнул мехвод недовольным голосом. – Тыловики мы теперя, Степа, вот что.
– А вот и нет, – не согласился Гаврилов. – Испытатели мы, сам же слышал. Значит, что?
– И что? – без особого энтузиазма в голосе переспросил товарищ, теребя в руках танкошлем.
– Да то, что скоро сюда такие танки, на которых мы с товарищем полковником воевали, поступят. На испытания, понял? Или еще какие! И мы их обкатывать станем!
– Думаешь? – слегка смягчился лицом Баранов. – Ну, ежели такие, тогда я согласен, добрая машинка была, мне оченно понравилась….
На этом удивительные события долгого дня не закончились. Когда оформлялись и получали продаттестаты, неожиданно выяснилось, что Гаврилову присвоено звание младшего лейтенанта, а Баранову – старшины. Приказ об этом нашелся в том самом опечатанном пакете, переданном начальнику НИАБП майором Быстровым. Сказать, что танкисты были удивлены, значит, не сказать ничего – узнав о столь неожиданном повороте судьбы, оба на несколько секунд откровенно «зависли», как выразился бы батальонный комиссар. Чем изрядно повеселили Романова, который даже не подозревал, что они не в курсе. Поздравив товарищей, генерал-майор отправил их в отдел кадров. Вскоре все формальности оказались улажены, и танкисты прошли медосмотр и санобработку, оказавшуюся, попросту говоря, банальным мытьем под душем – полноценный банный день, как и заведено, устраивался по субботам – и стрижкой «под ноль», успев даже поужинать в столовой для персонала полигона.
Время до отбоя они потратили на подгонку выданной им в хозотделе новенькой формы. Подшивая подворотничок, Гаврилов, едва ли не против воли, нет-нет, да и поглядывал на одинокий рубиновый «кубарь» на петлицах. Занимающийся своей гимнастеркой Николай порой бросал на командира незаметные взгляды и тихо ухмылялся в усы, радуясь за друга. Ну а что? Правильно товарищ Берия рассудил, Степка – парень дельный, давно уж в сержантах засиделся! Да и он, ежели так рассудить, тоже не за красивые глаза старшинскую «пилу» получил, а вполне заслуженно: уж вторую войну воюет, а все с голыми петлицами рычаги ворочает. Если б не то ранение, что его на полгода в госпиталь отправило, глядишь, еще на Халхин-Голе повышение получил.
Заснули танкисты, едва прозвучал сигнал отбоя – уж больно насыщенными на события оказались два крайних дня. Ни свежеиспеченный автобронетанковых войск мамлей Степан Гаврилов, ни старшина Николай Баранов еще не знали, что ждет их утром нового дня….
А утром было награждение.
Личный состав НИАБП выстроили на плацу, где генерал-майор Романов торжественно вручил Гаврилову орден Красного Знамени, а мехводу – Красной Звезды. И у того, и у другого это оказались первые в жизни награды…
Глава 20
– Ну, други мои верные, что еще удалось раскопать? – открыл очередное ежедневное совещание Батоныч.
– Можно я начну! – как первоклассник на уроке, поднял руку Колян.
– Давай, Коля, жги! – с улыбкой поощрил подчиненного Бат и заглянул в таблицу, где расписывался график работы интервьюеров. – Ты должен был с инженером Гурским поговорить?
– Так точно, шеф! Гурский Семен Натанович работал инженером-конструктором на Харьковском вагоностроительном заводе. Он же танковый… По итогам проверки выяснилось, что дедушка умер еще шесть лет назад, но я сумел договориться с его сыном и посмотреть архив…
– Так-так… Интересно! – оживился Батоныч.
– Гурский – специалист ни разу не ведущий, да и архив был так себе. В основном черновики обзоров трофейных документов. Но несколько листов нас впечатлили. Они были посвящены самым прозаическим вещам – воздуховодам для впускного и выпускного трактов двигателя, а также для подвода воздуха к радиаторам систем охлаждения. Так вот, там приводились данные о сопротивлении воздуха в изогнутых воздуховодах! – Колян обвел собравшихся насмешливым взглядом. – Выяснилось, что при радиусе закругления воздуховода, менее чем вдвое превышающем характерный размер сечения оного в плоскости изгиба, в воздуховоде создаются завихрения, препятствующие свободному течению газа!
– Это как? – удивился Димон.
– Грубо говоря, если трубу сечением сто миллиметров изогнуть по радиусу менее чем в двести миллиметров, двигателю придется тратить часть мощности на преодоление дополнительного сопротивления потоку газов. Чтобы избежать этого, в соответствующее колено нужно поставить диффузор – изогнутую в плоскости поворота пластину, – делящий поток пополам.
– И что это дало? – заинтересовался я.
– Только на устранении таких завихрений во впускном и выпускном трактах удалось поднять мощность танкового дизеля «В-2-54» на сорок лошадиных сил! – Колян посмотрел на меня с видом победителя, словно это он придумал такое устройство. – Еще примерно двадцать сил было выиграно на оптимизации потока воздуха через радиаторы. Вы посмотрите на систему охлаждения «Т-34», там же антиаэродинамический ужас! Итого мощность двигателя практически задаром была увеличена на двенадцать с половиной процентов!
– Отлично поработал, Коля! – похвалил Батоныч.
