Кокпит открытого мостика – кресло пилота, спартанского вида пульт управления, щит, прикрывающий ноги пилота, педали, рычаги и скошенную панель пульта от встречного ветра, и козырек над головой, – и все это на самом краю командной башни. Выше только дальномер и антенны.
– Готова принять управление, – сказала она в микрофон, подключив кабель связи к разъему на кресле пилота.
Выслушала рапорт, застегнула страховочные ремни и надела перчатки.
– Управление приняла!
– Поехали! – Лиза начала плавно снижать скорость и высоту, одновременно совершая маневр выхода на новый курс.
Прошли насквозь сизо-черную облачную толщу. Снизились еще больше, и перед Лизой возник слабо фосфоресцирующий морской простор. Балтику штормило, и по Рижскому заливу шла неровная, рваная волна. Белые барашки волн делали воду и воздух еще темнее.
– Прогноз погоды? – запросила Лиза метеорологический пост.
– Ветер северо-восточный, умеренный, пятнадцать узлов. Температура у поверхности плюс пять градусов по Цельсию. Высота волн до полутора метров.
– Снижаемся, – сообщила Лиза по громкой связи. – Пойдем над водой. У кого головокружение или несварение желудка, наружу не выглядывать! Снизить скорость до тридцати узлов. Так держать!
– Есть так держать! Скорость тридцать узлов, – старпом «звучал» обнадеживающе.
«Может быть, и не трус…»
Еще через десять минут «Вологда» снизилась до высоты десять метров, имея в виду расстояние от поверхности моря до нижней оконечности крейсера.
– Выдвинуть бортовые плавники! Выдвинуть крылья стабилизатора!
– Есть выдвинуть бортовые плавники! – отрепетовал старпом. – Есть выдвинуть крылья стабилизатора.
– Снизить скорость до двадцати пяти узлов.
«Побегаем!» – ощутив, как снижается скорость, она решительно сократила расстояние до воды еще на пять метров.
Теперь махина крейсера неслась над самой водой, поднимая бурун не хуже морского транспорта. Вода буквально кипела под днищем «Вологды», и крейсер оставлял за собой отчетливый кильватерный след. Если сейчас кто-нибудь находится над ними – под нижней кромкой облачного слоя, – Лизе от него не скрыться, но вероятность такого события ничтожно мала, а вот радиометрические станции в Роя и на мысе Колка засечь крейсер теперь не могли. Радиоискатель, заточенный под высотные цели, не видит ничего, что находится ниже отметки пятьдесят метров. Да, в общем-то, им и не нужно, ночью, на такой скорости и на такой высоте, никто в здравом уме пилотировать крейсер не станет. Одно дело, плавно опустить многотонную махину, скажем, для забора воды. В ясный день, на хорошо просматриваемом участке. И совсем другое – гнать двадцать тысяч тонн «живого веса» на скорости пятьдесят километров в час над штормовым морем. Ночью. Без прожекторов и луны…
«Вот же я дура стоеросовая!»
Вот когда ей мог пригодиться афаэр. Но, памятуя, что отправляется на войну, Лиза оставила артефакт в банковской ячейке, а вместо него надела на шею крестик. Верила она в Бога или нет, это не тот предмет, который она бы стала теперь исследовать. А la guerre comme а la guerre. На войне как на войне. А вот то, что не взяла с собой афаэр, большая глупость. Вдруг бы и помог?
Но никаких чудес не предвиделось, одна сплошная ловкость рук. Лиза вела крейсер так, как делала это уже не раз за свою короткую практику – по наитию, пытаясь почувствовать и совместить пространство и скорость, массу и размерность, габариты и погодные условия. От напряжения свело челюсти, и струйка горячего пота стекла вдруг с шеи и плеч вдоль позвоночника вниз.
«Твою ж мать!» – во рту стало сухо, и Лизу начало ощутимо потрясывать.
«Озноб? Ну, да! Это же амфетамин».
В голове возникла кристальная ясность зимнего утра. Снег, солнце, бодрящий морозец и голубое небо. Думалось легко и быстро, и чертовски обострилось зрение. Ночь выцвела и превратилась в сумрачный вечер.
«Неплохо!»
Ощущение было такое, словно едешь с ветерком верхом на бешено несущемся вперед паровозе. Даже дымком попахивало, хотя дым из труб должно было сносить назад, так же как и стравливаемый пар.
– Навигаторы, расстояние до Роя?
– Девяносто семь километров.
– Расчетное время прибытия при неизменной скорости?
– Ноль три, десять.
– Какова вероятность утреннего тумана?
