– Так здесь только тяжелые лежат… Все по палатам. А вы… вы ведь Браге, да? – от испуга у девушки чуть обморок не случился. Зрачки расширились, кровь отлила от лица. То ли выглядела Лиза особенно устрашающе, то ли еще что, но девица явно начинала «закатывать глазки».
– Давайте начнем с воды! – остановила ее Лиза. – Очень хочется пить. Готова, знаете ли, прибить за глоток воды.
– Вода, – кивнула милосердная сестра, оживая. – Я понимаю. Вода. Пить.
И она с готовностью выставила перед Лизой графин с водой и стакан.
– Вам налить, сударыня?
– Если вас не затруднит, – кивнула Лиза и после этого молчала до тех пор, пока не выпила подряд три стакана воды.
В пустом животе сразу же заурчало, но это было лучше, чем ничего.
– Хорошо, – Лиза по-простонародному вытерла губы рукавом халата и, отставив пустой стакан, снова посмотрела на дежурную сестру. – Какое сегодня число?
– Девятое апреля тысяча девятьсот тридцать второго года.
Исчерпывающий ответ, ничего не скажешь.
– Год я и сама помню, – Лизе не хотелось, чтобы ее, как в прошлый раз, принимали за дуру беспамятную. – Месяц тоже. Но девятое число? Это выходит, я три дня в отключке провела?
– Получается… – Выражение лица у милосердной сестры было такое, будто это она, а не Лиза, пролежала три дня без сознания. – Доктор сказал, вы в коме, и уже… уже…
– Что «уже»? – нахмурилась Лиза.
– Сказал, что уже не очнетесь. Наверное.
«Наверное?!»
– То есть не ждали? – прямо спросила она.
– Нет, – покачала головой бедная девушка.
– Ну, ну! – кивнула Лиза, думая о своем. – Вот так всегда! Возвращаешься домой, а там «не ждали».
«Не ждали… И никто даже не почесался! Умерла так умерла».
– Ладно, проехали, – Лиза вспомнила вдруг, что она не сама по себе, а офицер воюющего флота. – Что с крейсером? Выжившие еще есть?
– Крейсер? – опешила милосердная сестра. – Какой крейсер?
– Не заморачивайся! – покривилась Лиза, догадываясь, что толку от девицы не будет.
«Такая даже дать толком не сумеет… Компетентности не хватит!»
– Какие новости с фронта?
– Хорошие! – оживилась девушка. – Наши Ярославль взяли, Кострому и Смоленск, вот!
– А в Ливонии что? – Взятие Смоленска или Костромы было хорошей новостью, но сердце Лизы лежало много западнее Ярославля. – Что в Семигалии и Лифляндии?
– Не знаю… – стушевалась сестра. – Сегодня все только про Смоленск говорили, а вчера – про Кострому и Ярославль.
«Эх, была б ты поумнее! Да чего уж там! Не дал Бог…»
– Я своих вещей в палате не нашла, не знаете, случаем, где они могут быть?
– Так у вас же и не было вещей! – снова оживилась милосердная сестра. – Я как раз на дежурстве была, когда вас привезли… Эти, флотские, сказали, что все ваши личные вещи в море утонули. Один хотел денег оставить, но доктор сказал, мол, не надо. Все равно не пригодятся…
«Вот же урод, прости господи! Но, похоже, кто-то уцелел!»
– Как, говорите, зовут вашего доктора? – спросила, чтобы при случае объяснить эскулапу, кому и для чего могут понадобиться деньги. В этой жизни или в той.
– Военврач Евграфов, Дмитрий Антонович… Он еще приказал собрать ваши награды с кителя…
– А где китель? – сразу же встрепенулась Лиза. Все-таки надежда умирает последней.
– Китель выбросили, – смутилась девушка. – А что, нельзя было? Он же рваный был весь, обгорел и вообще…
– А мы, к слову, где находимся? – мысль, пришедшая Лизе в голову, была проста и очевидна.
– В пятом армейском госпитале тыловой зоны Западного фронта, – девушка, по-видимому, знала ответ наизусть и выдавала его автоматом, не задумываясь.
– А город какой?
– Ивангород.
«Господи милосердный! Ты, дура, служишь в Ивангороде, и ничего не знаешь про Лифляндию и Ливонию? Уму непостижимо!»
Возможно, в следующую секунду Лиза сказала бы это вслух, но ее прервали.
