слишком почтителен. Чайный мальчик — один из трех аморов, которые в настоящее время обслуживают Брайса. Их пальцы встречаются над стаканчиком с чаем. Взгляд, улыбка. Рэйчел представляет себе, как этот мальчик оседлывает Брайса, человека-гору. Тыг-дык, тыг-дык. Зад ходит ходуном.
— Робсон, познакомься с твоим новым мужем, — говорит Дункан. Глаза Рэйчел распахиваются. — Это Хоан Рам Хун. — Взрослый мужчина, хорошо сложен: двадцать девять — тридцать лет от роду.
— Один из твоих мальчиков, — язвит Рэйчел.
Брайс оскорбленно надувает мягкие, полные губы.
— Рэйчел, — предупреждает Дункан.
Хун пожимает плечами с беззаботным видом, но в изгибе его рта прячется намек на обиду.
— Вот никах. — Брайс посылает распечатанный контракт через стол, и в тот же миг Камени получает файл. Включается правовой суб-ИИ и сводит контракт к основным тезисам.
— Да ты шутишь, — говорит Рэйчел Маккензи.
— Это стандартная форма. Ничего опасного, никаких сюрпризов, — говорит Брайс.
— Ты спросил Робсона о том, что он предпочитает? — резко спрашивает Рэйчел.
— Папа этого хочет, — заявляет Дункан Маккензи.
— Что ты сказал? — Рэйчел поворачивается к отцу. Она сожалеет, что создала тот образ чайного мальчика, оседлавшего нагую тушу Брайса. Теперь в ее воображении такие кошмарные картины, что она вынуждена зажимать рот ладонями.
— Как Брайс и сказал, это стандартный договор.
— Мне нужен день или два.
— Да о чем тут думать? — спрашивает Брайс. Рэйчел бессильна. Воля Роберта Маккензи правит «Горнилом», а она в самом сердце его владений. Ей не к кому апеллировать. Джейд Сунь всегда будет придерживаться того же мнения, что и муж. Не имеет значения, окажется ли Хун добрым или жестоким; брак сделает Робсона заложником Маккензи.
Дункан снимает колпачок с ручки. Камени преподносит цифровую панель для подписи на виртуальном контракте.
— Я тебя никогда не прощу, Брайс.
— Принято к сведению, Рэйчел.
Два быстрых, решительных удара ручкой, и Рэйчел выколет Брайсу глаза. Но она вздыхает, и Камени печатает ее цифровую «инь». Сделано.
— Робсон, сынок, ступай к своему новому мужу, — говорит Дункан.
Хун стоит, благожелательно раскинув руки. Рэйчел приседает и прижимает Робсона к себе.
— Я тебя люблю, Роббо. Я всегда буду тебя любить и никогда не дам тебя в обиду. Поверь мне.
Она за руку ведет мальчика через комнату. Три шага, и мир меняется: из сына в мужья. Рэйчел останавливается возле Хуна и шепчет достаточно громко, чтоб услышали все:
— Если ты его обидишь, если хоть прикоснешься; я убью тебя и всех, кого ты когда-то в жизни любил. Усвой это. — Рэйчел обращается к Хуну, но не сводит глаз с Брайса. Влажный полный рот ее дяди искажается в неудовольствии.
— Я о нем позабочусь, мисс Маккензи.
— Я за этим прослежу.
Хун кладет руку Робсону на плечо. Рэйчел хочет сломать каждый палец, по одному за раз. Она шлепком сбивает эту руку с плеча сына.
— Я тебя предупредила.
Прикосновение к ее руке: отец.
— Пойдем, Рэйчел.
Дверь офиса открывается, и входят два охранника Дункана.
— Что, по-твоему, я собираюсь сделать, отец?
— Пойдем, Рэйчел.
Рэйчел Маккензи целует сына, потом отворачивается от него — быстро, чтоб никто не увидел выражение ее лица. Никогда, больше никогда она не позволит дяде, отцу, деду увидеть отметины, которые оставили их ногти, проткнувшие ее сердце.
— Мам, что происходит? — Дверь плотно закрывается за Рэйчел, но она все еще слышит крики сына. — Что происходит? Мне страшно! Мне страшно!
Никогда не сдавайся, сказал ее отец. Используй оружие врага против него.
Шлюз просторный, построенный для вездеходов и автобусов, но, когда позади закрывается внутренняя дверь, Марина чувствует, как сердце стискивает клаустрофобия. Пока в камере шлюза падает давление, она наблюдает. Наблюдение за деталями — ее способ справляться со страхом
