— Не могу, Робсон. Ты Корта. Твоя мамайн. Моя око.
— Ты ее ненавидел.
— Она была твоей матерью.
— Заткнись!
— Что ты хочешь сделать?
— Я хочу, чтобы ты прекратил!
— Я прекращу, Роббо. Обещаю. Но ты должен сказать мне, что ты хочешь сделать.
Робсон стоит как столб в центре площадки. Опустил руки и держит их на расстоянии нескольких сантиметров от тела.
— Хочешь, чтобы я сказал, что хочу их смерти.
Мяч врезается ему в спину. Робсон пошатывается, но не сходит с места.
— Хочешь, чтобы я сказал, что отомщу им за мамайн, сколько бы времени это ни заняло.
В живот. Робсон вздрагивает, но не падает.
— Хочешь, чтобы я поклялся, что устрою им месть, вендетту.
Живот, бедро, плечо.
— И я это сделаю, и они ответят, и я сделаю больше, и они сделают больше, и так без конца.
Живот. Живот. Лицо. Лицо. Лицо.
— Это никогда не закончится, пай!
Робсон бьет кулаком. Удар едва задевает маленький и плотный гандбольный мяч, но этого достаточно, чтобы его отбить. Миг спустя мяч опять в руках у Рафы.
— Чему меня учили в «Горниле», — говорит Робсон. — Чему я научился у Хэдли… — Рафа не успевает заметить, что делает Робсон, но спустя всего один удар сердца тот оказывается рядом с отцом, и мяч у него в руке. — Мне говорили, что надо забрать у врага оружие и использовать против него. — Он швыряет мяч через всю площадку и уходит под звуки медленных, затихающих ударов об пол.
Бам. Бам. Бам.
Вцепившись лапками во внутреннюю часть века Ошалы, муха-шпион обозревает стол, за которым собралось правление «Корта Элиу».
В дополненном зрении Лукаса парит Море Змеи. Сократ и Йеманжа транслируют идентичные карты Рафе и Адриане.
«Перспективный участок в Море Змеи. — Токинью увеличивает изображение, обрисовывает названные места. — Двадцать тысяч квадратных километров морского реголита».
Лукас поднимает палец и постукивает по иллюзорной карте. Данные селенологической разведки накладываются на серость и пыль. Рафа скользит по этой информации небрежным взглядом, но Лукас видит, как мать напряженно прищуривается.
— Я взял на себя смелость провести анализ рентабельности. «Корта Элиу» начнет получать прибыть в третьем квартале после того, как заявку одобрят. Мы можем переместить экстракционную установку из Кондорсе. Кондорсе на восемьдесят процентов выработан; мы законсервировали оборудование. Через два года будем добывать гелий-3 на полмиллиарда ежегодно. Запасов в Море Змеи, по нашим оценкам, хватит на десять лет.
— Исчерпывающе, — говорит Рафа.
На его языке и губах горечь. Благодаря своей маленькой мухе Лукас знает об уединенных истериках с разбиванием мебели. О телохранителе, который постоянно следует за старшим Кортой даже среди ручьев Боа-Виста. О том, как опасливо ежится Луна, когда отец подхватывает ее и подбрасывает высоко в воздух. Золотой, приветливый Рафа становится темным и уродливым от внезапного гнева на вечеринках и приемах. Разносит своего бесполезного гандбольного менеджера, своего бесполезного тренера, своих бесполезных игроков. Лукас по достоинству оценил иронию: мужчина, который при жизни жены не находил для нее доброго слова, ярится из-за ее смерти. Новостные каналы сообщили, что Рэйчел Маккензи погибла в результате катастрофической разгерметизации. Деликатная ложь. СМИ не стали никого прессовать. У журналистов, которые досаждают Пяти Драконам, случаются собственные катастрофические разгерметизации. Надо транслировать улыбки и вечерние наряды, сделки и красивых детей, свадьбы и адюльтеры. Не стоит дергать Дракона за хвост.
— Сколько у нас времени? — спрашивает Адриана.
— До двенадцати по лунному времени, в день муку.
— Маловато, — замечает Рафа.
— Вполне достаточно, — не соглашается Лукас.
— Сведения надежные? — спрашивает Адриана. Лукас видит, как глаза матери бегают туда-сюда по развернувшемуся перед нею виртуальному лунному ландшафту. На поверхности она провела больше времени, чем любой из живущих Корта, даже Карлиньос. Может, она и не надевала шлем уже десять лет, но бывших пылевиков не бывает. Она будет анализировать ландшафт, пылевое покрытие, логистику, электрический эффект от прохода Луны
