верить во что-то хорошее.
– Как хочешь. Далеко идешь?
– Очень. А ты где живешь?
– В Пролетарске. Приезжали с родителями в гости, вроде как. И застряли.
Она терпеливо жевала явно жесткое мясо.
– Перед войной?
– Да.
– И как в Пролетарске? Жить можно?
– Можно. Если не попадаться этим вот уродам.
Голову она не отстегнула. Так и сидела, мотая ею при движении и немного волнуя Жуть.
– У тебя они кого-то забрали?
Милена замерла, глядя перед собой. Ответила не сразу, спокойным и очень ровным голосом.
– Дети Зимы забрали всю мою прошлую жизнь. Всю. И стали новой. Где есть цель.
Морхольд кивнул. Что тут непонятного? Если у девчушки погибли все, много останется, кроме как месть? Вполне себе ясно.
– И давно ты так?
– Смотря чем мерить. Если календарем, не очень. Если кровью и жизнями, до достаточно.
Спокойно, ровно, без надрыва, истерики или хвастовства. Он уважал ее за умения, присущие настоящим аборигенам Севера, так неожиданно понадобившимся на юге страны. А теперь, после такого заявления, уважения прибавилось.
– Может, стоит сейчас выйти?
– Мне надо отдохнуть, – Милена вытянула ноги. – Бежала полночи. И утро еще. Успеем к Орловскому. Час мне нужен, не больше.
Она откинулась на стенку, сняв теплые меховые сапоги, сверху покрытые белой гладкой тканью. Размяла пальцы и вытянула ноги к горячо полыхающей покрышке.
– Мы устроили там место для привала. Вода есть, запас дров, еда. И потом в один переход доберемся куда нам обоим надо.
– Хорошо.
Огонь потрескивал остатками досок. Морхольд, сидя у самого входа, прислушивался к тишине степи. Тишине, не нарушаемой ничем. Даже свистом ветра.
– Требуются офисные сотрудники.
Морхольд вздрогнул, непонимающе уставившись на девушку. А та, водя пальцами по надписям на стене, так же уставилась на него.
– Что это?
– В смысле? – Морхольд удивился, но потом понял. – А, ты про объявление. Это реклама о найме на работу. До Беды люди работали. А офис, ну, как тебе объяснить… вот администрация в Пролетарске есть?
– В Пролетарске есть несколько кланов. А что такое администрация?
– Ну, вот глава клана и есть администрация. Если разбираться, именно так. Вот у главы клана, думаю, есть место, где он сидит. Кабинет, так сказать. Рабочая зона. Вот раньше это и называли офисом. И там работали офисные хомячки.
– Что? – она явно удивилась. – Это же грызуны. Их разве что есть можно.
Морхольд улыбнулся. Да уж, сложно объяснить молодому поколению все эти эвфемизмы.
– Сложно объяснить. Тебе интересно?
Та пожала плечами.
– Не знаю. Для себя, чтобы понимать – что вы там такого просрали. Жили, все хорошо было. Потом… раз, и все вот так, как у меня от рождения практически.
– Это верно, – Морхольд поскреб подбородок через отросшую бороду. – Раньше если кто бороду отпускал, так его считали модником. Или хипстером. А, не обращай внимания, не объяснить. Ты же дитя джунглей почти. Твои-то ровесники двадцать лет назад… вряд ли большинство могло бы столько идти на лыжах по мертвой степи и еще убивать. Хотя, знаешь, целый культ был, выживанцы, блин. Их бы сюда.
Милена не ответила. Задумчиво подтачивала нож, возникший откуда-то из рукава. Или из ножен на голени. Или еще откуда-то, откуда не ожидаешь. И точила она спокойно и уверенно.
Где-то минут через пятнадцать, оторвавшись от занятия, она повернула голову к Морхольду:
– Пора.
Идти вдоль остатков трассы раньше казалось не самой умной идеей. Но так он хотя бы не терял направление. Да и как говорили сталкеры, в Гундоровском хуторе жили люди. Причем жили хорошо. Настолько, что вряд ли встретили бы чужака залпом из стволов или затащили того на ледник для
