Аще ништяк. Вместо этих отмороженных доходяг привезем их бабу, вон того Гозиллу и этого.
– Годзиллу. – буркнул Морхольд.
– Че?
– Через плечо! Годзилла! – Морхольд сплюнул. – Дурень ты неграмотный.
Костя явно обиделся. Во всяком случае, ни о чем другом приклад, прилетевший в голову Морхольда, сказать не мог.
Мать-казачка давно проснулась и смотрела в сторону переливающегося алым огня. Вспоминала, еле сдерживая слезы. Как же было хорошо то, что казалось тогда глупым, неинтересным, ненужным… А Сашка, ее Сашка?
Тихо, почти беззвучно, она заплакала, осторожно гладя по голове свою позднюю и единственную выжившую дочку.
* * *Город давно проснулся, когда Люба наконец-то добралась до банка. Сначала сын никак не хотел просыпаться. Потом – она его еле заставила позавтракать и одеться в детсад. И уже когда они торопливо бежали вниз по тротуару, он начал опять чихать.
– Господи! – Она чуть не заплакала. – Ты опять заболел, Саш?
Сын сердито покосился на неё и ничего не сказал. До самого детского сада он больше ни разу не чихнул, и её отпустило. Может, повезёт, и не придётся снова уходить на больничный…
Потом на трамвайных путях столкнулись две иномарки. Из каждой вылезло по молодому, затянутому в костюм и галстук, парню. Они начали орать друг на друга, смотреть на часы и звонить по мобильникам. Любе пришлось выскакивать из трамвая и бегом мчаться на ближайшую остановку, пробиваться к жёлтым «газелькам» маршруток.
Короче – она опять опоздала, и, пробегая по коридору мимо кабинета начальницы, Люба поймала её недовольный взгляд.
– О, привет! – Соседка по кабинету, подружка и подчинённая, Миля, оторвавшись от просмотра прогноза на «ГиС – Метео», лопнула пузырь жвачки и поздоровалась. – Чего опаздываем?
– А… – Люба махнула рукой. – Как обычно всё.
– Ясно. – Соседка кивнула головой и вернулась к прогнозу погоды. – Маргарита тебя видела?
– Ага… – Люба состроила огорчённую гримасу. – Эх, и влетит…
– Эт точно. – Миля согласно кивнула головой.
Люба осторожно выглянула в коридор. В кабинет к Маргарите вошёл начальник второго отдела, со стуком закрыв за собой дверь. Угу, значит, можно заняться собой.
Она села за стол, приоткрыв дверцу шкафа, которая загородила её от входа в кабинет. Достала косметичку и начала приводить себя в порядок после утренней пробежки.
Зеркальце отражало вполне красивые карие глаза, высокий лоб с намечавшимися (вот гадость-то!) морщинками и тонкие (э-э-эх!), вытянутые в ниточку губы.
– На обед в столовку пойдём? – Миля, достав из ящика стола распечатку с калькуляцией, сделала вид, что усиленно работает. – Или как?
– Не знаю… – Люба мазнула по губам блеском, прищурилась, оценивая результат. – Может… на диету всё-таки сесть, как считаешь? Пора уже, да?
– Ну… – Соседка оглядела её с ног до головы. – Не знаю… А сможешь?
Ростовская область, п. Орловский
(координаты: 46°52?17? с. ш. 42°03?33? в. д.) —
Краснодарский край, г. Кропотки
(координаты: 45°26?00? с. ш. 40°34?00? в. д.),
2033 год от РХ
В себя Морхольд пришел нескоро. С жутко болящей головой и мерзким привкусом во рту. Открыл глаза, уставившись вверх, и выдохнул. По крайней мере – жив. И не брошен замерзать, это точно.
Ему было даже тепло. Охотнички, явно оберегая добычу для своих нужд, засунули его в спальник. Дополнительно, конечно, еще раз чем-то стреножив. И принайтовили поперек, прижав к металлу. Про металл Морхольд ошибиться не мог. Скорее всего, под него заботливо подстелили его же собственную
