Морхольд напрягся. Хотел ли он знать больше?
– Нет. Не хочу.
– Почему?
– У него есть надежда, сестренка, – Гамбит полюбовался тускло сияющей кромкой ножа, – только ею и живет. А твои карты имеют привычку говорить чистую правду. Она нужна не всем и не всегда.
– Это точно, – Морхольд почесал бороду. – Побриться бы надо. Наверное.
– Утром. Воды осталось только для еды и питья, – Жива вздохнула. – Потерпишь.
Снова замолчали. Тихо потрескивало. В печи, в стенах фургона и за ними. Дрова, доски и металл креплений бортов, гнущиеся под ветром деревья. Огонь плясал, распространял вокруг самое настоящее живое тепло. Пахло глинтвейном.
Морхольд совершенно не удивлялся глинтвейну. Лосям. Фургону поистине исполинских размеров. И тому, что эти люди могли путешествовать по пустошам, лежавшим на много километров вокруг. На дворе царила Беда, и чего только не случилось за ее двадцатилетнее царствование.
– Сейчас бы посмотреть чего… – неожиданно вздохнул здоровяк Петр. – Сериал.
– «Игру престолов», – Жива критически посмотрела на вязание. – Чего там дальше случилось?
– А мне не нравилось. – заявила Яна и посмотрела на Морхольда. – Чего?
– Тебе лет-то сколько?
– Больше, чем кажется. Свежий воздух, относительно здоровая пища, – девчонка пожала плечами. – Видела я «Игру престолов». Весь первый сезон, его же только показали? Не нравилось мне. Сиськи, сиськи, интриги. Кровища. Еще сиськи, немного сказки и снова сиськи. И кровища.
– Сиськи и кровь-кишки-мозги-по-стене – это про Спартака, – Гамбит лихо прокрутил между пальцев здоровенный глоткорез. – Да, я тоже чуть старше, чем выгляжу. Мне старший брат разрешал в ВК смотреть. Клевые сиськи порой показывали.
– Только «Настоящий детектив», – Шимун глотнул из кружки, – только хардкор.
– Хайзенберг, – Морхольд зевнул, – вот Хайзенберг это круто.
– Не-не, – Яна улыбнулась. – Мне «Гарри Поттер» нравился.
– Это не сериал.
– И что?
– Ну да. А мне не нравился. Хотя нет, вот «Голодные игры» еще исключительное шайссе.
– Чего? – не понял Шимун.
– Дерьмо, – пояснил Морхольд, и Шимун согласно кивнул. – Хуже могут быть только «Сумерки».
– Ничего вы не понимаете в любви, – Жива быстро, петля за петлей, строчила шарф. Именно шарф. – Чувства, отношения…
– Вампиры, – буркнул Петр, – или еще какая-то дрянь. Чего только не придумывали, лишь бы бабла с людей срубить.
Морхольд хмыкнул и решил переодеться. Своя одежда высохла, а она, как известно, куда ближе к телу. Когда вернулся, все так и спорили про кино.
– «Сумерки»… как-то бредово, – Гамбит скривил рот, – хотя и чутка весело.
– Это да, – Петр хмыкнул. – А мне нравились кинокомиксы. И Грейнджер тоже… потом, когда выросла.
– Да и ладно, – Жива посмотрела в опустевшую кружку, – нам ночь пересидеть надо. А ведь, ребят, хорошо сидим…
Никто не возразил.
За бортом, пробившись сквозь вой ветра, треск и скрип досок, рыкнуло. И тут же успокоилось. И снова, перекрывая все прочие звуки, – рев уже в несколько глоток, и тонкий визг.
– Твою мать! – Шимун вскочил. – Лоси!
В его руке, взявшись из ниоткуда, щелкнула, переламываясь, двустволка. Патроны, судя по всему, он носил в патронташе, пришитом к широкому поясу. Красные пластиковые цилиндры нырнули в стволы, ружье щелкнуло еще раз. Громко, отчетливо давая знать – мужчина готов к бою.
Снаружи грохнуло, да так, что кусок борта просто разнесло. Вместе с плечом Шимуна, отлетевшего к стене и медленно сползшего по ней. Не узнать звук Морхольду было невозможно. Такой заряд пороха применялся только в одних боеприпасах, знакомых ему. Для КС-23. А раз так, он в одну секунду отчетливо осознал – кто стоит на улице и что двое мальчишек-мутантов, живших под мостом, точно и бесповоротно мертвы.
– Шимун! – Жива отшвырнула вязание и рванулась к упавшему мужчине. – Шимун!
Гамбит хищно оскалился, откинул до сих пор незаметный люк.
– Стой! – Яна вскочила, дернулась было за ним.
Рыжая голова мелькнула и пропала в проеме, откуда тут же, завывая, ветер забросил внутрь несколько пригоршней снега и заткнулся, прихлопнутый люком.
Петр подхватил упавшую двустволку и пошел к двери. Оглянулся, ища глазами Морхольда.
– Ты про это говорил?
