Каракал же, как он успел осознать, был распят морской звездой на чем-то вертикальном. То ли на косом, как Андреевский, кресту, то ли на сбитом из досок щите. Скорее всего, первое, потому что лоб ни во что не упирался, позволяя голове болтаться у груди. Попытка открыть глаза ни к чему не привела, их залило кровью, и она уже успела подсохнуть. Осторожно подвигав руками, Матвей понял, что те прибиты у запястий. А вот ноги, на удивление, были свободны и безвольно свисали до самого каменного пола пещеры.
Боясь насторожить своего пленителя, парень постарался вспомнить, что же все-таки произошло. Перед мысленным взором тут же всплыли последние мгновения перед тем, как он потерял сознание: летающая горилла плавно снижается, но потом вдруг складывает крылья и буквально падает на площадку, пытаясь козырьком над входом сбить своего наездника. В принципе ей это удалось, но уже после того, как Матвей с чувством глубокого удовлетворения осознал, что падала вниз тварь уже мертвой – клинок по рукоятку вошел в череп, практически пронзив его. И пусть в итоге это обстоятельство никак не повлияло на его текущее положение, еще одного демона он таки записал на свой счет. А будут милостивы к нему местные боги, то и его бывший местный хозяин отправится следом.
– Какая качественная проработка рисунка… – Каракал наконец понял, что так заинтересовало мага – татуировка на его спине. – Какие яркие краски. А вот эти шрамы оставил определенно демон. Было это довольно давно, и рубцевались они обычным способом, практически без применения магии. Надо будет этот кусок вырезать очень осторожно, чтобы не повредить рисунок. Обработаем кожу и вставим в рамку – великолепная картина получится.
«Та-а-ак, – не подавая признаков жизни, протянул про себя Матвей. – Соратник, ты слышал это? Какой-то фашист нашу кожу уже на абажур для своего торшера присмотрел. Я с этим категорически не согласен. А ты?»
В этот раз он не почувствовал даже слабых эмоциональных откликов от своего симбионта. Видимо, Глас все же был прав – тот полностью встроился в его организм. И возможно, парень вообще бы поставил под сомнение его существование, а все, о чем ему говорил Глас, принял бы за свой горячечный бред, как следствие перехода между мирами. Вот только было несколько причин, не позволявших усомниться в реальности всего происходящего.
Во-первых, в данный момент он не чувствовал боли. Вообще. То, чем он был прибит к палаческой конструкции, воспринималось Матвеем всего лишь как инородные предметы в его организме, которые не причиняли боль, а просто мешали. Следовательно, он инстинктивно сам купировал болевые ощущения. Но буквально в следующее мгновение понял, что это не так. Вернее сказать, не совсем так. Соратник действительно слился с ним, но не растворился бесследно, оставив после себя лишь добрую память. Его вместилище в объеме мозга никуда не исчезло вместе со своим постояльцем. Просто мысленный диалог юного приама и его симбионта больше не имел смысла: желания Матвея были желаниями Соратника, и наоборот.
Вместе с этим пониманием, во-вторых, в-третьих и так далее были больше не актуальны. Каракал стал действовать интуитивно и для начала просто сосредоточился на самом себе. Отклик пришел моментально: в сознании в серых красках расцвело окружающее пространство. «Сфера познания» – тут же понял Матвей, похожа на обычную эхолокацию окружающего пространства, почти как у летучих мышей. Не магия в классическом ее понимании, хотя магию приамов вообще отнести к классической сложно. Их просто некорректно сравнивать.
Теперь он понимал, о чем ему говорил Глас, когда упомянул в последней беседе о различии энергий, с которыми работают местные маги и которую использовали приамы.
В отличие от обычных магов Абидалии, использующих энергию астрала, приамы пользовались силой мира, его энергией, которую сами называли фортцой. Если проводить аналогию с земными понятиями, то ближе всего характеризовать фортцу будет понятие праны, принятое в йоге. Именно в этой ортодоксальной школе философии индуизма считается, что прана – это есть жизненная энергия, не видимая для глаз, которая пронизывает не просто весь мир, а всю вселенную.
Так считали на Земле. В мире же, который породил Матвея, он чувствовал потоки фортцы, они, словно нити цветной пряжи, пересекали все пространство вокруг в разных направлениях. И если бы он смог сейчас открыть глаза, то картинка вряд ли изменилась бы. Вот только осознание этого факта пока ничего ему не давало. Стать по щелчку пальца магом ему, к сожалению, было не суждено. Тут без Источника уж точно не разобраться – в этом он был уверен на все двести процентов. В данный момент он был похож на первоклассника, которого заставили наизусть выучить курс ядерной физики: понятия, законы и определения знает, а к чему все это приложить и самое главное как – просто не представляет.
А вот та самая «Сфера познания», с помощью которой он сейчас обозревал пещеру, была не чем иным, как его родовыми способностями. Или как их обозвал Глас при разговоре – та самая магия Духа. Каракал не понимал, в полной ли мере открылись у него способности многих поколений его предков. И как на самом деле они действуют. Ему просто не с чем было сравнивать. Но и того эффекта, что давало сейчас «Познание», которое Матвей сразу окрестил «Пространственным взором», было более чем достаточно. Радиус у этого «зрения» был небольшой – метров до ста. Зато в замкнутых пространствах, например как сейчас в пещере, эта способность работала просто замечательно. Поэтому, продолжая изображать беспамятство, Каракал стал сканировать окружающее пространство.
Размеры пещера имела относительно небольшие: неправильный четырехугольник квадратов сто пятьдесят – двести, правда, свод был высокий, не менее десяти метров. Кроме самого мага, что стоял сейчас за спиной парня и наслаждался работой земных тату-мастеров, в ней находилось еще три живых организма. Причем все они были разумными, и в настоящий момент их тела рядком были прикованы цепями к одной из стен. Сосредоточившись на них, Каракал попробовал идентифицировать их принадлежность к той или иной расе. И это на удивление легко у него получилось.
С первым телом было совсем просто. Организм с крыльями птицы и головой женщины никем иным, кроме как гарпией быть не мог. Правда, у Матвея в
