Сам факт того что Крис, владелец широко известного в узких кругах ломбарда Золотой самородок покинул свое заведение и самолично явился в далекий корабельный ангар… сам факт этого говорил о многом.
Либо Крис испытывал ко мне настоящие дружеские чувства и решил меня проведать… это бред. Невозможно.
Либо Крис испытывал ко мне внезапно вспыхнувшие любовные чувства… это еще больший бред. Отброшено.
Либо Крису было что предложить… а вот это уже оптимальный вариант. И при этом сразу становится ясно, что речь не о дешевых наручных часах никому не известной марки.
И с последним выбором я не ошибся — это был деловой визит.
Крис прибыл чисто выбритым, в поношенном, но аккуратно выглаженном костюме и даже при галстуке. И с подарком сразу подчеркнувшим мой резко изменившийся статус — едва только мы поздоровались, как мне вручили блестящий светлым металлом перстень с глубоко выдавленным рисунком на печатке.
Официальная эмблема Невезухи.
Стилизованный венок из сплетенных хвостатых звезд-комет, где звезды из желтого металла, а хвосты из белого. В верхней части, над венком, висит отчеканенная надпись «ТехТранзит218». Посередине квадратный крест, а за ним скрещенные гаечный ключ и медицинский шприц. И в самом низу скромный номер с маленькими желтыми цифирками «000017». Общая эмблема принадлежала, по сути, не нашей Невезухе, а всей линии станций «ТехТранзит», давно уже больше не строящихся. Надпись «218» относила перстень к конкретной станции — нашей. А номер внизу «000017» приводил к конкретному человеку. К одному из первых кто ее заселил. Три первых цифры равных «0» говорили, что этот человек не только из первых жителей, но еще и из тех, кто участвовал в ее строительстве. По традиции первым эшелоном на подобные космические сооружения заселяли ровным счетом девятьсот девяносто девять жителей. Такова примета на успешную «вживаемость». Столько же, по той же традиции, выпускали специальных перстней — девятьсот девяносто девать. Три последние цифры на перстне приводили к имени человека что некогда получил его. Можно было бы смело посмотреть в официальной именной базе на странице станции, но этого не требовалось. Я знал имя человека которому вручили перстень — Тимофей Градский. Инженер. Мой прадед. Именно ему вручили перстень с номером «000017», о чем много раз упоминалось в нашей семейной хронике.
Поразительно…
Застыв словно столб, я держал на ладони наследие моей семьи. Начищенное до яркого блеска, с единственной царапинкой по левой части печатки, перечеркивающей одну из звездочек. Царапина появилась, когда мой прадед Тимофей одним ударом правой сбил с ног чересчур наглого гостя станции вздумавшего облапать мою прабабушку — тогда мои предки еще не были женаты. Но после столь мощного удара в челюсть наглеца прабабушка окончательно влюбилась в своего рыцаря. И благодаря этому появился на свет мой дед, а затем все остальные поколения Градских. Вот так вот…
Кольцо исчезло из нашей семьи уже при мне. Кажется, в то время, когда мне было годика три от роду. Потому что на одной из старых цифровых фотографий меня маленького прижимает к себе отец и на пальце его правой руки отчетливо различим именно этот перстень. И на более поздних фото семейная реликвия не появлялась.
— Настоящий… — без малейших вопросительных интонаций произнес я, осторожно надевая перстень на безымянный палец правой руки.
— Настоящий — едва-едва заметно улыбнулся Крис, ворочая шеей в непривычно тугом воротнике костюма — Подарок.
— Это очень щедрый подарок, Крис — взглянул я на хозяина Лавки — Для меня эта веща бесценна.
— Подарок — повторил Крис.
— Проходи — спохватился я, указывая рукой на импровизированный обеденный стол. Там уже суетился старый механик Вафамыч, расставляя дочиста отмытые стеклянные стопочки и бокалы. Рядышком встала бутылка неплохого по нашим меркам ржаного виски «Old Texas» — Присаживайся. Чем богаты.
— Вы, русские, славны своей щедростью — потер ладони хозяин ломбарда, втягивая носом доносящийся из кастрюли запах — Пахнет супом. Пахнет хорошо. Жидкое, горячее и вкусное — нельзя переоценить благословление Господа, можно лишь смиренно поблагодарить и вкусить дары его…
Вот это да… не ожидал столь цветистых выражений от Криса. Никогда нельзя быть уверенным, что изучил человека на сто процентов — даже если он член твоей семьи.
— Свекольник — довольно улыбнулся Вафамыч, обрадованный прозвучавшей похвалой — Вкус не хуже запаха. По моему особому рецепту. Знаменитый русский суп.
Свеклы в свекольнике не было стопроцентно. Только если приправа имитирующая ее вкус — что уже неплохо. Старый механик умел и любил готовить. А я наслаждался результатами его кулинарных достижений, искренне не понимая, как можно из некачественного пищевого концентрата и толики приправ приготовить такую вкуснятину.
— А я водочки — вздохнул Вафамыч, пододвигая бутылку со «Старым Техасом» мне, а сам берясь за крохотную емкость в двести миллилитров — Приму на душу чуток. Под супчик горячий. Лео, а тебе маслица ливануть?
— Я не робот! И не механизм! Я личность! — гордо донеслось из поставленного на стол динамика сопряженного с беспроводной камерой снабженной аккумулятором и мощной присоской.
