древнего храма да скучковавшиеся вокруг него нищие глинобитные постройки неведомого городишки (городом такое могло считаться только в стране, где деревни строят из пальмовых листьев, соломы и прочего мусора) у границы Огадена.
И тот «населенный пункт», и этот чистенький немецкий городишко выглядели словно вымершими. Глаз выхватывал из темноты разные мелкие детали, вроде ниш запертых парадных дверей, в конце улицы попалась какая-то закрытая пивная (ключевое слово «Bier» на вывеске поймет любой дурак, даже выпускник советского танкового училища) – ступеньки, ведущие вниз, к запертой, заделанной под старину, двери в полуподвал, опущенные жалюзи, потушенный фонарь над входом.
Оглядевшись, я медленно покрался дальше. И верно, через два дома за пивной, именно там, куда показывал майор, был поворот направо. А точнее – узкий переулок, по которому вряд ли проедет машина. Через несколько домов этот переулок выходил на более широкую улицу, и вот там слышался какой-то глухой, отдаленный шум.
Подойдя поближе и стараясь не стучать сапогами по булыжной мостовой, я увидел за углом трехосный натовский армейский грузовик, точную копию того, что перед этим загородил нам дорогу. Выходит, не соврал майор.
Чуть дальше, метрах в трех перед грузовиком, косо стояла светлая легковушка с сильно смятым передком и капотом. Похоже, ДТП здесь действительно имело место, поскольку легковушку помяло довольно сильно. На скорости, что ли, оба ехали? У нас в Альтенгабове в прошлом году рядовой Агапкин на своем «ЗИЛ-131», помнится, умудрился столкнуться с местной «мыльницей» (она же «Трабант») – так ее дуропластовый кузов (вот же назвали материал, комики) только слегка треснул, так что дружественный восточный дойч снял все претензии к Советской армии за три бочки бензина. А тут вроде бы хваленая западногерманская техника – и весь передок всмятку…
Людей я пока не видел, но какие-то характерные звуки я слышал вполне отчетливо…
Вроде бы некое действо происходило на мостовой, где-то между машинами.
Через секунду там раздался истошный женский визг, который тут же развеял все мои последние сомнения.
Я тихо прокрался вдоль борта грузовика и осторожно выглянул из-за кабины.
Так и есть, у переднего бампера трехоски, спиной ко мне, стоял на коленях некто в камуфляже. И этот некто активно подминал под себя нечто непонятное и в то же время знакомое, светившееся в темноте растрепанной прической и светлым пятном голой задницы. Вроде бы неизвестный действительно активно насиловал какую-то местную бабенку. Поскольку эта фроляйн сопротивлялась и орала уже довольно слабо, а на мостовой вокруг них лежали какие-то детали женского туалета, армейские рюкзаки, каска и винтовка «М-16», этот тип сегодня, видимо, не был первым ее, культурно выражаясь, половым партнером.
Почему-то в голове у меня возникли слова забытой фронтовой частушки, которую когда-то давно, еще в те времена, когда я был маленький, спел на одной семейной пьянке дедов брат дядя Серафим:
– Ком, паненка, шляффен, дам тебе часы, вшистко едно война и скидай трусы…
Поскольку супостат в данное время был очень занят особо дерзкими насильственными действиями развратного характера (как обычно принято писать в милицейских протоколах), а его оружие лежало довольно далеко, особой опасности для меня он не представлял. Разве что его заединщики вдруг набегут…
А рожа у него была какая-то странная, совершенно неотчетливая в окружающей темноте.
Я было удивился, а потом сообразил. Блин, да это же негр! Натуральный негр! Как до сих пор считает кое-кто у нас в стране, представитель наиболее угнетаемой империалистами части населения Североамериканских Соединенных Штатов…
Его дружков по-прежнему нигде не было видно, но все равно следовало поторопиться.
Ну, раз такие дела – действуем.
Я взял «АКМС» в обе руки и, выйдя из-за кабины грузовика, шагнул к «любовничкам».
В этот момент на мостовой развлекался с имевшей накануне несчастье врезаться в их грузовик немкой не кто иной, как рядовой 108-го мотострелкового батальона 22-го экспедиционного полка 2-й дивизии Корпуса морской пехоты США Том Уайт по прозвищу «Сверчок». За прошедшие дни он успел вполне осознать, что покойный дедушка Мартин с его воспоминаниями о прошлой войне, похоже, был абсолютно прав – он уже пять раз сумел получить свое от местных белых бабенок, эта была шестая по счету. Этих беспорядочно бегущих непонятно зачем и непонятно куда в западном направлении поодиночке и группами, пешком и на машинах, и напуганных до полной потери инстинкта самосохранения немок вокруг было много. И ничего не стоило притиснуть одну такую где-нибудь в темном углу и устроить немедленный сеанс одновременной игры в продажную любовь. Проблема здесь была только в том, что все это не должно было мешать основным «служебным обязанностям» – офицеры и сержант Майлз все время капали морпехам на мозги, напоминая, что вокруг все-таки идет война. Но при всем при этом никто из них не запрещал рядовому Уайту качественно обирать бегущих или убитых при авианалетах. В его рюкзаке (так же, как в мешках и карманах его сослуживцев, а возможно, и начальников) уже образовалась солидная коллекция разных колец, сережек, браслетов, часов и прочей драгоценной бижутерии.
Как мародерство это не расценивалось, да и не до поддержания морального облика было в эти дни. Тем более что, против ожидания, морпехи были заняты всякой ерундой. В первый день их роту подняли затемно по тревоге, но, поскольку у них начисто отсутствовало тяжелое вооружение и собственный
