утомило, что я, даже не допив вина и не раздеваясь, рухнул на кровать и сразу уснул…
– Вставайте, лежебока! – открыв глаза, я увидел шевалье де Брега, сидевшего на лавке у дверей моей спальни. В окно светило полуденное солнце. Неплохо же я выспался! Во дворе слышался резкий голос Магды, по обыкновению распекающей «бездельника» Пьера, и его жалкий оправдывающийся лепет. Услышав эту уже привычную перебранку, я недовольно поморщился. Господи, когда же они успокоятся и перестанут ссориться?!
– Доброе утро.
– Куда уж добрее! – усмехнулся де Брег, сияя синяком на правой стороне лица. – Пока вы изволили почивать, я изрядно помотался по городу.
– Что-то опять случилось?
– Мне нравится ваше «опять»! Звучит, позволю себе заметить, очень жизнеутверждающе! Вставайте и умывайтесь! Спать в одежде дозволительно лишь в походах, а мы, слава Богу, не на войне.
С этими словами шевалье поднялся и вышел в гостиную. Приведя себя в порядок, я присоединился к нему. Орландо де Брег одобрительно посмотрел, буркнул и продолжил:
– Признаться, Жак, эти незнакомые господа, с которыми мы вчера вечером имели честь скрестить наши шпаги,[5] меня интересуют всё больше и больше. Какими бы они ни были опасными, но я обязан выяснить, что скрывается за их интересом к Баксвэру и этой скромной троице.
– Я, если честно, совсем забыл про этих трёх неприметных господ.
– В отличие от вас, мой юный друг, я не страдаю подобной забывчивостью, – усмехнулся шевалье и задумчиво подкрутил ус, что, учитывая синяк, выглядело весьма забавно. – Мало того, уже имел удовольствие побеседовать с его преподобием, которому эти персоны хорошо известны. Как выяснилось, эта далёкая от святости троица принадлежит к враждебному лагерю, который и угрожает городу осадой.
– Вот как? Значит, их нужно задержать!
– Поздно… – вздохнул шевалье де Брег. – Сегодня утром их нашли убитыми неподалёку от набережной…
– Чёрт меня побери…
– Не богохульствуйте, Жак де Тресс! – наставительно заметил он. – Иногда я думаю, что мастер Гай прав и вы изрядно расслабились в моём обществе. Ещё немного – вы перестанете молиться на ночь, а затем и вовсе пуститесь во все тяжкие, забывая о Божьих заповедях. Эдак и до портовых притонов недалеко!
– Простите, – смутился я, а потом вспомнил, что вчера действительно забыл о вечерней молитве, и это заставило меня покраснеть ещё больше.
– Так вот… Эти господа уже не смогут причинить нам зла, но тайны, коими они владели, унесены в могилы. Жаль! Очень жаль. Я бы с радостью задал им несколько вопросов.
– Это сделали наши вчерашние соперники?
– Больше некому. Они преизрядно навредили своей поспешностью.
– Почему?
– Отец Раймонд, несмотря на мои горячие уверения в непричастности к этому злодеянию, утвердился в мысли, что сие деяние лежит на нашей совести. Не скажу, что его преподобие был сильно расстроен, но мне пришлось выслушать проповедь о поспешности, свойственной неким молодым людям. Он так увлёкся, что я начал переживать о его здоровье.
– Но это ведь сделали не мы!
– Разумеется, но поди докажи это нашему святому отцу, когда у меня разбито лицо! Уже не говорю о ране! – кивнул де Брег на мою перевязанную руку. – Увидь он пронзённую руку, предположения переросли бы в твёрдую уверенность! Так что лучше не спорить, а смиренно покаяться. Тем более что с сегодняшнего дня, учитывая возможную осаду Баксвэра, отец Раймонд просил присмотреться к этой истории и даже выдал деньги на возможные расходы. Вот ваша доля!
С этими словами шевалье показал мне два кожаных кошелька, отозвавшихся приятным серебряным звоном. Один кошелёк он убрал за пазуху, а второй положил на стол.
– Как это понимать? Мы поступаем на службу Святому Трибуналу?
– Боже упаси! Нет, Жак де Тресс, мы просто готовимся к осаде, и наш священный долг позаботиться о безопасности Баксвэра. Не вижу ничего предосудительного, если нам за это ещё и заплатят.
– Раздери меня дьявол, Орландо, но вы второй раз умудряетесь получить поручение от святых отцов, которое в точности отвечает вашим намерениям.
– Что вы говорите?! – почти искренне удивился шевалье, но не выдержал и усмехнулся.
– Готов в этом поклясться!
– Вот и славно. Но давайте вернёмся к нашим заботам. Судя по рассказам нашего общего знакомого из городской стражи – сержанта Паскаля Жанэ, три господина убиты незадолго до рассвета, и убили их совершенно непозволительным для дворян методом.
