Денег у барда с собой не было, ведь он спустил всё до последнего медяка в Лунной Розе.
– С деньгами сейчас туговато, брат, – пожал плечами Фарух. – Я тут недавно в переделку попал…
– Знаю, – махнул рукой Ябс, – уж мне-то можешь не рассказывать. Тебя уже давно со счетов списали, и некоторые похоронили даже. Такую бучу ты затеял, полукровка… Городскую гвардию возглавил капитан Гарк, и теперь служивые, будто псы рыщут в поисках воришки из Юхара. Но эти железные бездари – лишь цветочки, по сравнению с Хаджи. Южанин вознамерился вытрясти из тебя всю душу, полукровка. И, поверь мне, уж лучше попасться на глаза железным, чем ему.
В этот момент в трактир завалились шестеро городских гвардейцев. В стальных латах, с оранжевыми плащами на спинах и с гербами дома Легилль на щитах. Сердце у Фаруха дрогнуло, и он замер, подобно каменному изваянию, стараясь отвести взгляд в сторону. Кляня себя за то, что не послушал Анли, он ещё больше клял судьбу за этот пинок.
– Хозяин! – выкрикнул их главный с рыжей бородой. – У нашего брата сегодня родился сын. Налей-ка всем лучшего пива!
– Я бесплатно не наливаю, – огрызнулся Игнат.
Гвардеец уставился на трактирщика злобным взглядом, внимание его привлекла появившееся с кухни Анли. Она прошла к стойке и замерла, поняв, что происходит.
– Дочурка твоя? – подойдя к Анли, спросил рядовой. – Страшненькая, но куда деваться? Что скажете, ребята?
Гвардейцы заголосили, один громче другого.
– Вы что, закона не чтите? – нащупав за стойкой арбалет, спросил Игнат.
– Мы и есть закон, старик, – оголяя серые зубы, рассмеялся гвардеец, – и теперь Худой квартал находится под покровительством городской гвардии. Мы вытравим отсюда всю мразь, и закон воцарится на улицах этого богомерзкого места.
– Никаких указов о бесплатной выпивке я не знаю, – настаивал на своём Игнат.
– Вот мой тебе указ, – достав из ножен меч, проговорил гвардеец, – наливай пиво, а ты иди сюда.
Он схватил за руку Анли, и она взвизгнула, пытаясь вырваться. Сердце Фаруха едва не вырвалось из груди. Попрошайка Ябс, почуяв неладное, успел ретироваться. Гвардеец притягивал к себе Анли, пытаясь понюхать её волосы. Игнат сжимал под стойкой арбалет, раздумывая о последствиях. В конце концов, Фарух не выдержал. Он вскочил из-за стола и выкрикнул:
– Отпусти её!
Он сделал шаг назад и уже успел пожалеть о содеянном, но было поздно. Один из рядовых проговорил:
– Это тот самый полукровка, которого разыскивает весь город!
– Точно, он! – подтвердил его сослуживец.
Главный пристально впился своим взглядом в Фаруха и улыбнулся, предвкушая, какую награду он получит за поимку преступника. Он небрежно отбросил Анли в сторону и направился к Фаруху. Ещё трое гвардейцев обнажили мечи, и Фарух поёжился от скрежета стали.
Бард попятился к выходу, готовый ретироваться в любой момент, однако ноги его плохо слушались.
– Снова убежит, подрежьте ему ноги! – выкрикнул один из рядовых, окружая Фаруха.
Рыжебородый приблизился к полукровке и приставил меч к его горлу. Неужели это конец? Мысль о такой нелепой смерти на долю мгновения поселилась у барда в голове. Выжить после бойни в Лунной Розе и умереть в зале Дивного Пивня от рук неотёсанного гвардейца. У самой смерти, похоже, на персону Фаруха были иные планы. За одним из ближайших столов в масляной лампадке едва теплился огонек. Он вот-вот был готов затухнуть, издевательски потрясаемый сквозняком. Однако он почему-то сделался больше, осветив мрачный угол, а затем в одночасье разросся до таких размеров, что в общей зале стало жарко, будто в парильне. Фарух всё это время смотрел на огонёк, как будто призывая его к помощи.
Гвардеец, приставивший меч к горлу барда, оглянулся, чтобы посмотреть, что происходит за его спиной. Температура в комнате к тому времени стала настолько высокой, что и рыжебородый воин, и сам Фарух тут же покрылись испариной. Когда гвардеец вновь обратил свой взор на барда, он ахнул и меч выпал у него из рук. Он затрясся и сам теперь начал пятиться назад, выкрикивая нескладные ругательные фразы. Фарух, удивлённый столь резкой переменой в настрое рядового, почувствовал какое-то лёгкое тёплое прикосновение к правой руке, которой он старался прикрыться от удара мечом. Амулет на груди стал горячим. Опустив глаза, Фарух едва сам не закричал от увиденного. Его ладонь, сжатая в кулак, горела в огне. Пламя нежно облизывало его пальцы, не причиняя вреда коже. Наоборот, это было настолько приятно, что он даже слегка улыбнулся. Полукровка поднял руку до уровня глаз и разжал ладонь. Огонь всё ещё плясал теперь уже на открытой ладони, как будто подчиняясь его воле. Это было похоже на сон. Может, и вправду, он всё ещё спит там, наверху, в комнате Анли? Хотелось бы в это верить…
Каждый, кто стал свидетелем произошедшего, теперь с неистовым удивлением смотрел на Фаруха. Гвардейцы пятились назад в ужасе, Игнат застыл у стойки, будто статуя, Анли со слезами на глазах не верила в происходящее. Один только меднокожий южанин в алом камзоле с интересом наблюдал за Фарухом.
Огонь на ладони барда тем временем медленно угасал, а вместе с ним уходило и тепло амулета. Гвардейцы переглядывались, не решаясь на какие- либо действия. Вдруг меднокожий поднялся со стола и поравнялся с Фарухом. Он был невысок и худ, пахло от мужчины пряностями.
