Огонь в камине потрескивал, пожирая свежее полено и заглушая звуки улицы. За окном заморосил дождь. Вот и настоящая осень пришла с первыми днями месяца Преддверия. Скоро сточные канавы Ясеневого Города наполнятся водой, Грязный тракт станет непригодным для путешествий, а порт в Сосновой Гавани закроется до весны.
– Прискорбно осознавать, что человек – существо неблагодарное, – заключил Тэрион Левард своим шелестящим голосом и посмотрел на Аори Таэрона. Взгляд его холодных серых глаз пронзал насквозь. – Шестьсот лет назад, когда у власти в Эшторне встал малолетний князь Тиобальд Аегилль, княжеством по сути правила его мачеха. Жёсткая была женщина, властная, но роду не благородного. У неё были глаза в каждом графстве, она полностью держала ситуацию под контролем, многим правителям на зависть. Бывало, дворяне совершали попытки к мятежу, дабы свергнуть эту женщину, контролирующую малолетнего князя, но ни одна из них не увенчалась успехом. Она воспитала Тиобальда сильным и справедливым правителем, за что он, когда достиг шестнадцати лет, даровал ей земли к северу от Ясеневого Города. Так было основано графство Корнэйл и его столица – Сосновая Гавань, а родовой замок дома Аегилль с тех пор носит имя Тиобальдова Мачеха.
– Я знаю историю своего дома, господин Аевард, – сжимая пальцы на левой руке, проговорил граф Аори Таэрон – напряжённый и понурый. – Однако мне невдомёк, к чему вы клоните?
– Ваш род, граф Таэрон, целиком и полностью обязан дому Аегилль, – заключил первый советник. – Вам были дарованы титул, власть и земли. У вас в вассалах ходят четыре барона, Сосновая Гавань – это лучший порт Эшторна. Времена нынче мирные, и впереди у нас лишь процветание. Так ответьте же мне, ваше высокородие, чем заслужил князь Онор ваше отношение к нему? Ради чего вы привели к стенам Ясеневого Города армию? Чего вы добиваетесь?
– Справедливости, – не мешкая, ответил граф. Оправдываться он и не собирался. – Пока у власти стоит распутник и транжира, пока жирный князь позорит Эшторн и пропивает его могущество, я не могу найти себе место среди его вассалов.
Тэрион Левард глубоко вздохнул.
– Вы все верите, что Онор Аегилль – полный дурак и неумеха. Вы считаете, что он окружил себя недальновидными простолюдинами, загоняющими княжество в бездну. Но вы ошибаетесь. О мятеже нам стало известно уже с самого начала турнира. Мой помощник – Шато, создал в Ясеневом Городе целую сеть соглядатаев, которая обеспечивала его самой последней информацией. Всё, что говорилось в трактирах, борделях и в шатрах знатных лиц, всё это попадало ко мне на стол в виде доносов. Я прекрасно знаю, что зачинщиком был Торр Бертиран, и я знаю, что его младший брат, а ныне граф Рэйнэбора, не поддержал вашу идею. Я осведомлён, что Виллиан Дортур, как только баланс сил сместился, отбыл в Гранпайл. Это грамотные люди. Я не виню их за то, что в сердцах их вспыхнуло мятежное пламя. Главное, что оно вовремя было погашено.
Тэрион Левард смерил взглядом Турина Эмельгема.
– Давеча мы получили письмо из Тиринбора, – сказал он, обращаясь к Быку. – Граф Эстор Эмельгем жалеет, что не смог прибыть в Ясеневый Город для присяги новому князю. Он пишет, что готов служить ему своим мечом и пером. Что же касается вас, барон Турин…
Первый советник присел к себе за стол и взял в руки пергамент.
– Какую позицию разделяете лично вы?
Наступило молчание. Аори Таэрон оглядывал Быка, но тот лишь молчал, размышляя. Наконец он сказал:
– Я лишь могу поддержать слова своего брата. Он – первое лицо в Тиринборе, и я его верный сподвижник. Я корю себя только за то, что знал о мятеже, но ничего не сказал. Однако я никогда не поднял бы меч на законного владетеля Эшторна.
В тишине комнаты было слышно, как скрипят кожаные перчатки Лори Таэрона. Старший сын графа – Бристар Таэрон, вскочил с места, обхватив рукоять своего кинжала, прикреплённого к поясу. Однако отец усмирил сына, взяв его за плечо и усадив обратно в кресло.
– Вы – гнусный предатель, барон Турин! – вспылил Бристар Таэрон. – Вы клялись в верности, говорили от имени Тиринбора! Поддерживали все наши начинания.
– Это – ложь, – привстал Бык. – За поклёп я вызову вас на дуэль. Никогда из моих уст не звучали подобные слова.
Тэрион Левард с интересом наблюдал за ссорой, однако вмешиваться не спешил. Тут в разговор вступил Альвер Эмельгем.
– Ложь, дядя, это – твои слова, – его мальчишеский голос прозвучал будто бас настоящего графа. – Я лично слышал, как ты божился, что выступишь на стороне мятежных графов. Ты принимал решения за моего отца, хотя он приказал не вмешиваться в дела княжества. А теперь ты переметнулся и пытаешься очистить своё имя.
– Мальчишка не ведает, что говорит, – пожав плечами, проговорил Турин Эмельгем. – Он ещё слишком молод…
– Я будущий граф Тиринбора, – прервал Быка Альвер, и тот умолк, – и я вовсе не мальчишка, а виконт Альвер Эмельгем, сын Эстора Эмельгема, внук Торвина Эмельгема, который сделал наш дом знатным. Да, мне всего шесть лет, но мне кажется иногда, что во мне больше чести, чем в тебе, дядя.
– За свои слова будешь отвечать перед отцом, – сжимая кулаки, проговорил дядя Турин. – Я позабочусь, чтобы розги выбили из тебя всю дурь!
– И отвечу за каждое из сказанного, – гордо вскинув подбородок, проговорил маленький виконт, – а вот сможешь ли ответить ты?
Щёки Турина Эмельгема наполнились багрянцем. Его распирало от негодования и от дерзости Альвера.
– Побойтесь громких слов, ваше благородие, – вставил Тэрион Левард. – Когда-то вы будете присягать этому мальчику на верность.
