Легенды древнего Хенинга (сборник)

подтвердятся – Эразм ван Хайлендер обретет пожизненный пенсион, а ты останешься в свите моего сына, ибо в нашем роду умеют ценить верность. Но если выяснится, что ты, рискуя жизнью, сообщил правду…

Слепой Герольд спал в углу, прикорнув на лежанке. Войдя, герцог жестом запретил его будить.

– Тогда во всех геральдических коллегиях узнают, что Жерар-Хаген цу Рейвиш, будущий XIX герцог Хенингский, назначил нового главного герольда при своем дворе. Ученика великого Эразма Слепца, которому не нужны глаза, чтобы видеть.

– Он очень похож на вас, государь… – Юноша-поводырь моргнул. Было трудно смотреть на герцога: будто за морской зыбью уследить пытаешься. И все-таки сходство несомненно. – Этот мальчик. Очень. Именно на вас. На господина графа – меньше…

И второй раз дрогнули губы герцога. Неслышной, едва различимой слабостью, допустимой лишь наедине и допущенной уже дважды в присутствии посторонних. Стареешь, Густав-Хальдред. Стареешь, Быстрый. Откуда-то ударили колокола: праздничные, гулкие. Наслоилась поверх дребедень малой звонницы. Герцог смотрел на Ламберта-поводыря и видел надежду. Дар судьбы. Тайную силу, какую не раз замечал в ныне покойном астрологе Томазо Бенони. Люди, подобные звездочету, редко доживали до настоящей старости: слишком бренное тело не выдерживало напора внутренних расстройств. Пять лет назад, придя к постели умирающего, Густав Быстрый лишь мимолетной тенью на лице позволил себе выказать упрек. «А ведь ты обещал!.. Помнишь?! Звезды ясно говорят: род будет продолжен, причем продолжен именно вашим благородным сыном…» Улыбнулся сьер Томазо. На пороге ухода, светло и счастливо. Видеть измученное, распухшее тело в свете этой улыбки было невыносимо. Три его последних слова: «Звезды не лгут…» Даже обычное «Ваше высочество» опоздал добавить. Или не захотел. Умирающему простительно. Умершему – тем паче. Звезды не лгут… Тогда герцог Густав лишь плечами пожал. А сегодня, глядя на взволнованного поводыря, спиной к рассвету, он видел тайную силу, надежду и звезды, которые не лгут.

Небо тлело на горизонте.

Солнце вставало навстречу желтым рощам октября.

Далеко, у излучины Вешенки, за миг до пробуждения плакал дурачок Лобаш: ему снился Вит-приятель, который больше никогда не захочет играть с дурачком.

Книга вторая

– Значит, благо – причина не всяких действий, а только правильных? В зле оно неповинно.

– Безусловно.

– Значит, и бог, раз он благ, не может быть причиной всего, вопреки утверждению большинства. Он причина лишь немногого для людей, а во многом он неповинен: ведь у нас гораздо меньше хорошего, чем плохого. Причиной блага нельзя считать никого другого, но для зла надо искать какие-то иные причины, только не бога.

Платон. «Государство»

XLI

– Где?.. – Вит очумело моргал, вертя головой. – Где мы?!

– Кажется, в рефектории…

Ответ слетел с губ фратера Августина сам собой. Эхо сказанного еще гуляло вокруг, упирая на «кажется…», но длинные, почерневшие от времени столы с низкими скамьями, свод потолка, ряды стрельчатых окон и главное – изображение Святого Круга на дальней торцевой стене, строго напротив входа – не оставляли сомнений.

– Ре… фре…

– В трапезной, сын мой, – поправился монах, сообразив, что мальчик и слова-то такого: «рефекторий» – отродясь не слыхал. – По-моему, мы в монастыре.

И вопросительно глянул на Душегуба.

Мейстер Филипп был вполне доволен собой. Стоял чуть в сторонке, улыбаясь (…переливы струн арфы смущают торжество тишины… ) искренне и благостно. Искоса наблюдал за своими спутниками.