вздыхала при каждой вспышке и таращилась на воду. Когда серая дошла до места, где тролль подхватил ихтионку, обнаружила несколько сверкающих камешков. Довольная находкой, она принялась собирать безделушки, позабыв о непогоде.
– Зачем она там ходит? – недоумевала Селина. – Там же сейчас опасней, чем в пасти Кракена.
Гоблин пожал плечами.
– Эльфы, – проговорил он скрипучим голосом. – Кто их разберет? Может, богам каким молится.
– Разве что темным, – сказала ихтионка. – Я в жизни такого океана не видела.
Послышался тревожный и непрерывный вой. Через секунду порыв ветра налетел со стороны моря, неся мелкие капли и запах опасности. Ихтионка пригнулась, прячась за бортик. Когда высунулась, увидела, что море превратилось в ожившего монстра.
Волны поднялись огромными ребристыми валунами. С чудовищным грохотом они принялись сталкиваться, разлетаться и соединяться, образуя волны еще больше. Белая пена на гребнях, словно оскалившаяся пасть, которая не пощадит никого.
Небо и вода слились в одно. Море сошло с ума. И все случилось за секунду.
– Глазам не верю… – прошептала морская дева.
Слушаясь морское чутье, она очень правильно отошла поглубже на плато, а за ней и остальные. Большинство из них вообще не доверяли воде, а некоторые откровенно не любили, потому молчаливое решение поддержали единогласно.
Волны становились все больше, пока наконец не стали бить в обрыв, продолжая расти. Когда Каонэль, недовольная тем, что ее обрызгало, обернулась, чтобы погрозить морю кулачком, на нее поднялась волна высотой в три эльфийских роста.
Ихтионка видела, как серая развернулась лицом к океану. Потом все было очень быстро.
Гигантская волна с грохотом обрушилась на обрыв и залила плато на полперелета стрелы. Когда откатилась обратно, берег был пуст.
С испуганным криком Селина подалась вперед, уперевшись ладонями в край бассейна. И без того большие глаза вытаращились, чешуя поднялась.
– Смыло! – только и смогла она сказать.
– Как языком слизало, – добавил гоблин неверяще.
Остальные тоже видели, как эльфийку поглотило море. Жуткое, взбешенное море, куда даже ихтионка, урожденная океана, не решается соваться.
Раздался сухой треск, словно небо раскололось на части, в тучах полыхнула кривая линия и ушла куда-то вниз. В свете молнии из рощи появился огромный черный волк с плащом на спине.
В зубах чья-то рука, на вид давно потерявшая свежесть, и какой-то сверток. С клыков капает зеленоватая жижа и медленно впитывается в ткань.
Ворг посмотрел на всех строго, затем бросил добычу перед собой и отвернулся со свертком. Расправив плащ, насколько это может волк, он шарахнулся о камни. Через секунду лацерна поднялась, и под ней обрисовался человеческий силуэт.
Он повозился, натягивая штаны, и подошел к гному. Тот сидел на камне у рощи и таращился на беснующееся море. Лицо бледное, хотя оно и так не блещет румянцем. Но сейчас как-то по-особенному. Глаза не мигают, рот открыт, и пальцы сжаты на рукояти топора, будто ждет нападения полчища нежити.
– Ну и погодка, – прорычал ворг, вытирая лицо тыльной стороной ладони. – И лес на удивление чист от мертвяков. Еле нашел. Пришлось гоняться за ним несколько верст. Но мертвяк оказался знатный. Старый, с напитавшимися костями.
Гном на слова Лотера не отреагировал и продолжил таращиться в морскую пучину. Это насторожило полузверя, потому что, когда кто-нибудь слышит, как он жрет нежить, принимаются вертеть носами и причитать.
Он покрутил головой. Остальные тоже какие-то пришибленные. Смотрят на море, некоторые что-то бормочут. Молятся будто.
– Где Теонард? – спросил Лотер. – Голубей кормит?
Гном растерянно кивнул, не сводя взгляда с обезумевшего моря.
– Наверное, – сказал он. – Видел, как уходил в лес.
Ворг хрустнул шеей и довольно потянулся.
– Понятно. Опять чудит, – проговорил ворг. – Так, а Каонэль куда делась?
Гном медленно повернул голову и испуганно посмотрел на ворга. Щека подрагивала, короткая бородка трепыхалась на ветру. Ворг снова напрягся, вздыбив шерсть на холке.
– Смыло эльфийку, – нервно выдавил Тарнат.
Секунду ворг непонимающе смотрел на гнома, а гном на него. Остальные догадались, о чем разговор. В глазах сочувствие, даже несмотря на то, что они все тут полувраги, полусоюзники.
Повернув голову, Лотер нашел взглядом ихтионку. Та судорожно качала головой и шептала одними губами: «Я туда не полезу».
– Болваны! – прорычал он.
Никто не успел опомниться, как Лотер уже мчался к краю обрыва на всех четырех конечностях, срывая на бегу одежду. Все тело ощетинилось и покрылось черной шерстью. Он снова превратился в чудовище.
