Она пальцами вытерла лоб и повернулась к Лотеру.
– Долго мы тут будем сидеть? – спросила эльфийка и пошевелила поочередно ушами.
Ворг по-кошачьи притаился и смотрит в воду. Там время от времени мелькают рыбешки, почему-то непуганые. Хищное дерево на острове должно было разогнать всю живность вокруг в районе версты. А эти плавают, не боятся.
Когда у поверхности сверкнул плавник, рука ворга метнулась вперед, раздался всплеск. Через секунду в его когтях трепыхалась рыба, норовя выскользнуть.
Лотер глянул на тушку и скривился. На лице недовольство, будто вместо мертвячьих костей ему подали человеческую еду. Он вздохнул и одним махом отправил добычу в рот.
Эльфийка отвернулась, послышался чавкающий хруст, затем плевок и шумный глоток. Она покосилась через плечо и увидела остатки хвоста на воде.
Ворг поправил повязку-плащ на поясе и потянулся.
– Не густо, – проговорил он, глянув на плавающий хвост. – Оно, конечно, подспорье неплохое, но жрать все равно хочется. Мясного чего-нибудь, сытного. А еще лучше – мертвого и костяного.
Он мечтательно облизнулся. В подтверждение слов в животе полузверя глухо булькнуло.
После того как он изловил нерадивую рыбеху, другие некоторое время приближаться боялись. Плавают стайкой параллельно берегу на расстоянии пары ворговских прыжков.
– А долго или нет, – продолжил Лотер, – только великой медведице известно. Ну и тому дереву, что за спиной. Кстати, как оно там?
Ворг поднялся. Пройдясь по плоскому камню, на котором они с эльфийкой в относительной безопасности, подошел к зеленой скале. Он присел и подпрыгнул, ухватившись за край. Затем подтянулся и в таком положении завис.
– Святые волки… – присвистнул он. – Ты погляди на это.
Каонэль нехотя повернулась и вытянула стопы из воды. Сапоги не промокают, а только плотнее облегают ноги, но вода с них течет водопадом.
Она поднялась, поправила корсет, одновременно проверяя положение осколка, и присела, чтобы подпрыгнуть.
Но ворг обернулся и предостерег:
– Лучше не надо. Видел я, как ты прыгаешь. Взлетишь на пару ворговских размахов. Только необдуманно это. Мало ли, на что еще эта тварь способна. Лучше сюда иди. Из-за края посмотришь.
Глаза Каонэль подозрительно прищурились.
– А ты не собираешься сцапать меня и оторвать голову?
– Ну даешь, – раздраженно бросил ворг. – Мы с тобой уже два часа сидим. Если бы хотел что-то сделать, уже сделал бы. Тем более, у нас вроде как перемирие. Да?
Лотер вопросительно уставился на эльфийку покрасневшими глазами. Та несколько секунд выдерживала его взгляд, затем пожала плечами, словно вообще не знает, о чем речь, и произнесла:
– Смотри мне.
– Смотрю, – отозвался ворг и отвернулся к дереву. – Ой как смотрю.
Она нервно дернула ушами и добавила:
– Все равно не справился бы. Я быстра. Уморишься догонять.
– Не провоцируй, – бросил ворг, не оборачиваясь.
Каонэль хмыкнула. Она медленно подошла и встала на цыпочки возле каменной стены, но до края так и не дотянулась. Эльфийка сердито посмотрела на спину ворга. Ей куда проще выпрыгнуть и глянуть, а не пытаться подтянуться.
Тем не менее, следуя совету полузверя, она уперлась ногами в зеленые камешки. Затем, пыхтя и бурча, высунулась из-за края берега.
Ее глаза округлились, из груди вырвался вздох ужаса. Эльфийка прижала уши и вцепилась в камни, чтобы не опрокинуться обратно.
Посреди острова из кроны извивались сотни жгутов, похожих на щупальца морского чудовища. Цветы у подножия исчезли. Остались только папоротники, но щупальца время от времени хлестают беззащитные растения, лианы обвивают, как удавы, и вырывают с корнем. Затем трепыхают остатками зелени и швыряют в воду.
Звуков почти нет. Каонэль с Лотером, несмотря на чудесный слух, разобрали лишь завывание ветра в волнах.
Из зарослей иногда высовывались новые лианы, непрерывно сыпались листья и ветки. Но в сторону путников ползти опасались, словно дерево помнит о мече и о боли. Боль вообще очень запоминается.
– Чего это оно? – прошептала эльфийка, сильнее прижимая уши.
– Да есть, наверное, хочет, – ответил ворг. – Знаешь, как голод изменяет мысли? По себе сужу. А дерево одинокое и растет бог знает где. Вот и бесится, что добыча ушла.
