Солнце стало по-вечернему золотистым, облака волнами расползлись по небу. Море спокойное, словно не было бури несколько часов назад.
После шторма на камнях повисли водоросли и тушки мелких рыбок, которые не справились с волнами и теперь служили кормом для чаек. Птицы с криками носились из стороны в сторону, на лету подхватывая трупики. Те, которым не так повезло, кружили над водой. Им приходится по-настоящему охотиться – нырять и вылавливать уже живых рыб.
Ихтионка внимательно вглядывалась в каменистый берег. Почти сразу за ним высится стена плато. В некоторых местах обрыв покрыт трещинами, настолько глубокими, что ясно: этим скалам не одна тысяча лет.
Когда на берегу показалась груда камней, ихтионка радостно воскликнула и указала перепончатым пальцем:
– Наконец-то! Доплыли! Я даже уставать начала. Мы, конечно, привыкли плавать, но сегодня преодолела расстояние, подходящее для дозорного гвардейца.
Она подала сигнал дельфинам, и те двинулись к груде камней. Подплыв ближе, увидели вход в расщелину, по которой они спускались к воде, когда только прибыли на плато. Селина указала на нее, и дельфины, почувствовав скорое завершение пути, прибавили скорость.
Через несколько секунд ноги Каонэль коснулись каменистого дна, она отпустила шею дельфина и выбралась на берег.
С волос течет, по телу бегут широкие струи, сапоги набухли от воды и в них громко хлюпает. Она, шатаясь, вылезла на камень и медленно опустилась на колени.
– Дельфины мне, конечно, понравились, – проговорила она, опустив голову. Струи потекли по волосам прямо на камни. – Но море выматывает. Бегать легче.
– Ты же не двигалась почти, – удивилась Селина и подплыла к камням.
Ее перепончатые пальцы легли на скалу, она высунулась и села боком на камень. В вечернем солнце белая чешуя ихтионки приобрела оранжевый отлив и казалась покрытой тонким слоем золота. Хоть до настоящего вечера еще далеко, светило уже приобрело огненные цвета.
Каонэль развернулась и села, поджав колени к груди. Намокшие уши повисли под тяжестью воды. Лицо напряглось, она схватилась за корсет, проверяя пальцами складку. Через мгновение эльфийка расслабилась и удовлетворенно выдохнула.
– На месте, – проговорила она облегченно и повернула голову к Селине. – Не двигалась? Считай, что я очень двигалась. Думаешь, легко держаться за скользкую шею дельфина, когда тот несется, как эолумский единорог?
– Ты снова про сухопутных дельфинов? – спросила ихтионка и посмотрела на нее альбиносьими глазами.
Каонэль обхватила волосы и принялась выжимать их, как обычную тряпку. Из них толчками потекла вода, кое-где застряли водоросли. На одежде тоже повисла подводная растительность.
– Про сухопутных, – сказала Каонэль, откидывая назад пучок сырых волос. – Ты точно таких не видела.
– Когда-нибудь увижу, – уверенно произнесла ихтионка.
Пока они разговаривали, ворг оставался в воде и что-то бубнил дельфину. Тот покачивался на прибрежных волнах и поглядывал на освободившегося собрата. Лотер похлопывал его по серому боку, пытаясь заставить двигаться, но зверь, по утверждению Селины, разумный и плыть отказывался. Только косился на него левым глазом, словно говорил, оставь меня в покое, и так умотал.
Каонэль и Селина заметили, что ворг не спешит выходить из воды.
– Понравилось? – поинтересовалась эльфийка. – Может, это ты в душе ихтион?
Ворг повернул на эльфийку все еще ощетинившуюся морду с рубиновыми глазами. Мокрая шерсть облепила тело, теперь он казался сделанным из свежего антрацита и блестел в солнечных лучах.
– Что-то мне подсказывает, – прорычал Лотер глухо, – если выйду, вы обе будете громко возмущаться.
– Почему? – не поняла Селина.
– А он, наверное, собирается отряхиваться по-волчьи, – предположила эльфийка, вытирая лицо тыльной стороной ладони.
Губы Лотера расползлись в загадочной ухмылке, он подтянулся на дельфине и облокотился так, что приобрел какой-то насмехающийся вид.
– Если бы так, – произнес ворг, – я бы даже не предупреждал. Но дело вот в чем. Когда дельфины рванули со всей дури, плащ, который служил мне повязкой на поясе, сорвало. Но если не боитесь…
С этими словами Лотер качнулся и соскользнул с дельфина, приближаясь к берегу.
Глаза Каонэль округлились, она выставила перед собой ладони и возмущенно выкрикнула:
– Нет! Не смей вылезать из воды!
Лотер застыл в полушаге от камней с двусмысленной улыбкой во все клыкастые зубы. Хотя морда оскалена и больше напоминает волчью или медвежью.
– Селина, – обратилась Каонэль к ихтионке, – попроси дельфина отвезти ворга куда-нибудь туда.
Она указала на дальнюю часть берега, где была навалена груда камней, по которой полузверь как-нибудь сумеет вскарабкаться на плато.
Ихтионка непонимающе захлопала третьим веком и повернулась к Каонэль.
