Гоблин скривился, по-кабаньи выпятив бивни, и отвернулся.
Тарнат ворчливо поинтересовался у мелкинда:
– А ты хорошо продумал?.. А то тратить на тебя ману жалко. Я бы тебя лучше утопил.
Виллейн огрызнулся:
– Ты вон лучше ихтионку утопи. Это легче, чем по мне молотом попасть, черепаха ты подземная. И вообще молчал бы, бессовестный! Как не стыдно? Я думал, гномы народ честный, солидный, добросовестный… В какую бесчестную компанию я попал?.. Я хочу в честную, там мне дурить легче.
Чародей прервал его длинную речь, конца которой не видел и сам мелкинд:
– Все обдумали? Готовы?
– Даже много раз, – заверил Виллейн и набрал воздух для продолжения монолога.
Но его прервал Гнур, поднялся, пригладил зеленой лапой ярко-красный гребень на голове, он проговорил довольно:
– И додумались, что нужно ввести ограничения.
Мелкинд посмотрел на гоблина так, словно в мыслях уже распылил его на порошки и снадобья, а из шкуры самолично сшил добротные сапоги и даже надел.
– Это с кем же ты додумался? – спросил он с подозрением. – Кто это такой, которого уговорил на общение?
– Да вот есть такой умный собеседник, – ответил гоблин скромно и значительно.
– Это на себя намекиваешь? – спросил Виллейн. – Плюнь на такого дурака!
Чародей провел пальцами по длинной с проседью бороде и спросил с интересом:
– Какие ограничения? Вообще-то рад, что додумались. Ограничения – это то, что отделяет цивилизованных от нецивильных. Говори, гоблин!
Гнур выпрямился и сказал быстро:
– За пределы участков выходить нельзя!.. не только по самой земле, но и над нею… как и под нею…
Лицо Виллейна покраснело, рот, похожий на жабий, искривился, пальцы вцепились в амулет на самой короткой веревочке. Та натянулась и затрещала так жалобно, что все невольно покосились.
Он прокричал в гневе:
– Что?.. Мне нужна самая высокая башня!..
Гнур спросил саркастически:
– Даже выше центрального зала заседаний?.. Его будущего шпиля с нашим знаменем?
– Да, – подтвердил Виллейн. – У меня такой вид магии, что это необходимо просто крайне и закрайне!
Все заворчали, заволновались. Эльфийка закатила глаза и что-то недовольно прошептала одними губами, уши задергались. У ворга вытянулись клыки, холка вздыбилась, он стал похож на медведя. Гном закряхтел, будто его заставляют поднимать непосильную ношу, а он, чтобы не упасть лицом в грязь, терпит. Остальные тоже возмущены и бубнят каждый свое.
Гнур оглянулся на их рассерженные лица.
– Видишь?.. – спросил он. – Эльфийка и гном хотя бы воспользовались лазейками, а ты прешь внаглую!.. Нет уж, закон должен быть для всех одинаков. Чародей?
Чародей развел руками.
– Что примете, то и будет. Теперь вы властелины Талисмана. Учитесь распоряжаться мудро. И с большой осторожностью. Сперва семь раз отмеряйте. И помните, один ум хорошо, а несколько – лучше.
Гнур упер кулаки в бока, на поясе звякнул крашар, он прокричал громко:
– Кто за решение, что границы участков должны быть неприкосновенными как над землей, как и под нею?
– Сто шагов по земле, – уточнил Тарнат, – сто вверх, сто вниз… Я за!
– Я тоже за, – мягко согласилась эльфийка.
– Я за, – сказал гном с готовностью.
Виллейн совсем побагровел, пальцы уже не сжимают амулет, а безжалостно его давят – костяшки побелели, зеленая поверхность пошла цветными переливами.
Он вскрикнул:
– Вы что, не видите? Они за, потому что уже ухватили больше, чем положено!
Теонард, все это время смирно сидевший на камне, поднял голову и осведомился:
– Где это я ухватил больше?
– Ладно, – сказал Виллейн запальчиво, – ты поскромничал, а эти двое с бесстыжими мордами?.. Я тоже хочу!
– Бесстыжую морду? – переспросил Страг. – Так она у тебя и так самая-самая… Знаете, я тоже за. Не следует стараться откусить пирога больше, чем
