в целом вообще-то племя никчемное и жалкое, но этот лучший из них… Думаю, приютит и тебя, пока для тебя построим жилище. Тебе какое нужно?
Она внимательно всмотрелась в его суровое скуластое лицо с острыми чертами и непропорционально тяжелой нижней челюстью, выдававшей уроженца пустыни.
– Никакого, – ответила она, – но за приглашение спасибо…
Лотер, что начал прислушиваться, как только услышал имя Теонарда, сказал настойчиво:
– Без помещения ты уязвима, даже если бессмертна.
– У меня нет помещения.
Лотер, явно не желая расставаться с Брестидой, взял ее за руку и почти насильно подтащил к банши.
– Наш друг Виллейн прав, – сказал он, – народ осмелеет и начнут приставать с расспросами… Тебе это надо? Иные расспросы хуже смерти! Тут все, кроме меня, такие дураки!
– Спасибо, – повторила она. – Вы оба мужественные люди и явно через многие беды прошли, если вот так бестрепетно приглашаете банши в свое жилище.
Виллейн сложил руки на груди, амулеты зазвенели, как медные колокольчики.
– Да уж, – буркнул он, – всем нам выпало такое, что…
– Что только мы и могли пойти искать Талисман, – закончил Лотер с волчьей усмешкой. – Так как?
Она не ответила, искоса поглядывая на чародея. Тот, не обращая внимания на вопросы к нему, отошел в сторону, откуда продолжал всматриваться в растущее вдали пылевое облачко.
Вскоре из пыли вынырнул скачущий во весь опор всадник. Чародей дождался, когда тот окажется ближе, раскинул руки в приветствии. Всадник слез степенно, оба сблизились, обменялись парой слов, после чего чародей указал в сторону собравшихся Хранителей.
Лотер вместе с Бристидой ожидали увидеть если не чудовище, то хотя бы дряхлого седого старца, однако рядом с чародеем идет широкий в плечах и сухощавый мужчина в расцвете лет и мужской силы. Кожаный доспех сшит так, что служит и одеждой, брюки тоже из кожи, как и высокие сапоги, а на широком поясе баклажка для воды и пара пустых петель.
Лотер ощутил, как на миг по нему скользнул острый взгляд незнакомца и переместился на других Хранителей, что позволило Лотеру рассматривать его достаточно пристально, что считается непристойностью и может повлечь вызов на схватку.
Лоб тахаша высокий, что вроде бы признак мудрости, лицо резкое, угловатое, что-то в нем непропорциональное и неправильное, глаза фиолетовые и с вертикальными зрачками, как у земноводных, челюсть тяжелая, заметно выдвинута вперед, что у людей выглядит признаком агрессии и вызова, но у этого явно такое сложение.
Лицо загорелое, на лбу круглое белое пятно. Теонарду показалось, что чуточку выступает над общей поверхностью лобной кости, словно там был рог, но его тщательно спилили.
Этот незнакомец произнес на ходу:
– Здесь неладно?
Голос его прозвучал негромко, но с таким ощущением силы, что Виллейн передернул плечами, а рядом глухо заворчал Лотер. Шерсть на загривке оборотня вздыбилась, а изо рта выдвинулись волчьи клыки.
– Ты все видишь, – ответил чародей. – Это вот Хранители…
– Знаю, – прервал тахаш. – Ворг, двое людей, мелкинд и гоблин, гном, огр, а вон там серая эльфийка с ихтионкой… гарпия с горгоной уже прилетели, вижу. И конь амазонки пасется, значит, она тоже здесь…
Виллейн, выказывая свою способность реагировать быстрее всех, сказал с вызовом:
– Ты всех увидел и всех понял. И что скажешь?
– Защищать Цитадель нужно, – ответил тахаш тем же негромким, но странно мощным голосом, что задевает все струнки души. – У нас нет другого выхода.
Чародей улыбнулся, а Лотер сказал ревниво:
– Только прибыл, и уже командует.
Тахаш ответил ровно:
– Командуй ты. Но кто командует, тот и отвечает.
– У нас тут совместное командование, – огрызнулся Лотер. – И пока еще не передрались.
– Хотя к этому идет, – ответил тахаш. – Но драться – дурно.
Тарнат наконец оторвался от беседы с ехидно улыбающейся Аэлло, повернулся и сказал задиристо:
– Зато как приятно! Ты чем дерешься?
– Всем, – ответил тахаш. – За последние сто тысяч лет научился сражаться всем. Но не люблю.
