– Спущусь ниже, – пояснила она сердито, – меня сразу стрелами с земли! Знаю, меня вам не жалко, но с малой высоты мои перья бьют слабее.
Тарнат смерил ее взглядом уже спереди, задержавшись на маленькой, но изящной груди, перевел взгляд на горгону, у той вдвое крупнее, подумал, прикинул, изрек рассудительно:
– Тебя тоже жалко.
– Ну спасибо, – сердито сказала гарпия. – Ты такой добрый!
– Точно, – согласился Тарнат. – Кстати, что тебе это дерево или эта карликовая башня?.. Ты знаешь, какой я замок себе отгрохал?.. Наш король позавидует, когда увидит. Пойдем, покажу. Да и кочевники, если даже найдут вход, до моих главных апартаментов не доберутся точно. У меня столько ловушек и ложных ходов по дороге, будто я не честный и красивый гном, а какой-то гоблин или человек, которым суждено сгинуть перед величием моего народа!
– Спасибо, – повторила гарпия, – но я сама запутаюсь в тех ловушках, когда придется от тебя удирать.
– От меня не придется!
– Придется, – заверила гарпия, – ты на себя в зеркало смотрел? Более наглой рожи я не видела!
Тарнат довольно хохотнул.
– И ты в меня влюбилась? Это же здорово! Временами я сам от себя без ума.
Мелкинд пару секунд наблюдал за пикировками гнома и гарпии, потом сказал Теонарду нервно:
– Мое оружие – амулеты и магия, но я всю истратил в битве с огненными троллями!.. Дайте мне хотя бы нож… Нет, из лука я тоже не пробовал…
Тахаш произнес рассудительно:
– У меня нет амулетов, а единственное, что могу… это фантомы.
Страг тяжело вздохнул.
– Если бы кочевники тоже были фантомами, – проговорил он.
Керкегор покрутил головой, окидывая взглядом сразу всех собравшихся. Гладкие перья переливаются на солнце, гребень торчит воинственно, как на рыцарском шлеме.
Он сказал скрипучим голосом:
– У меня амулет, могу призывать на помощь големов. Это наша родовая магия. Мы живем в горах, потому все из камня…
– Големы каменные? – спросил Теонард жадно.
– Могу каменных, – подтвердил Керкегор, – могу железных, хотя это труднее, могу огненных, что совсем трудно… Ненадолго, но это лучше, чем ничего.
– Огненных не стоит, – предупредил Теонард. – За спиной у кочевников речка, мелкая, кони перешли вброд, но широкая…
Страг приблизился уже в доспехах, с широкой секирой за спиной. Взгляд тяжелый, словно уже бьется с врагом, черные волосы топорщатся, а перебитый нос делает его совсем неприветливым.
Он поинтересовался:
– Если кочевники за нее отступят, огненным не одолеть?
– Да, – ответил Керкегор. – Огненные исчезнут в реке, кочевники пойдут в новую атаку. Только вот защищаться будет нечем.
– Тогда железных?.. Не заржавеют?
– Заржавеют, – ответил Керкегор, – но не так уж и сразу. Немного повоевать успеют. Но, наверное, лучше все-таки каменных. Магии уйдет меньше, а сотворить можно на пару штук больше.
– Или не сразу всех, – поддержал Гнур, который все это время натирал крошечной тряпкой лезвие крашара. – А часть магии оставить на непредвиденный случай. Вдруг кочевники прорвутся с другой стороны?
Керкегор каркнул:
– Ты мудр, хоть и какой-то зеленый. Но ничего, еще созреешь.
Гнур сказал недовольно, вешая оружие на пояс:
– Это боевая маскировка. Мы постоянно сражаемся, так как мы самая лучшая и отважная раса на свете!..
– Да, – согласился Керкегор. – После нас, конечно. И после совсем уж мелких чурубенстиков.
Гнур спросил настороженно:
– А кто такие черубенстики?
– Не знаю, – ответил Керкегор хладнокровно. – Но должен кто-то стоять между нами и какими-то зелеными жабами?.. Кстати, а кто знает, дерево серой эльфийки как-то защищено? Может быть, всем подняться и укрыться в ветвях?
– Нет никакой защиты, – тихо ответила Каонэль. – Просто дерево для жизни и радости.
– Тогда будем готовиться драться с тем, – сказал Керкегор, – что есть. В открытом бою проиграем, потому должны держать оборону в этой уродливой
