Пришпорив коней, поскакали в подозрительную сторону – и снова та же процедура с подзорной трубой и слушанием земли.
– Княже, – подал голос Макар, – если туточки кто и ходит, то, скорее, возле моста. Мы с месяц назад здеся проскочили, там вон – в версте отсюдова. Ежели есть какие отряды на том берегу, то моста им не миновать – берега топкие, неудобные, а ближайший мост, кроме этого, – верстах в семи, да и вроде как саперы его рушили. А остальные совсем уж далече.
Долго офицер не думал, идея вполне здравая.
К мосту подъезжали со всеми мерами предосторожности… и снова ничего. Однако Игорю все же что-то не давало покоя, и он сосредоточился, замерев. Запах табака он мог учуять на несколько сот метров[62], а раз он чуял его, не видя людей, то это могло значить только одно – едет много курящих. Курить во время переходов позволяют себе почти исключительно кавалеристы – дыхалка-то не сбивается.
Оставив коней внизу с Макаром, он вскарабкался на холм и навел подзорную трубу, всматриваясь в нее до рези в глазах. Удалось разглядеть какое-то марево, но это могли быть и дефекты стекла. Однако вскоре ситуация прояснилась – из-за деревьев выехали кирасиры. Довольно быстро поручик опознал прусских кирасир.
Мысли начали метаться как бешеные, ситуация была исключительно поганой. Путь от холма пролегал таким образом, что тайком ускакать просто не получалось. Не тайком тоже, потому что кирасирские лошади на дистанциях в несколько верст легко обгоняли заметно менее крупных уланских. По крайней мере, если местность была не слишком пересеченной, то есть как сейчас…
Выходило так, что их догонят – поскачут они верхом или попытаются скрыться пешими – местность открытая… Сдаваться в плен негоже – Фридрих достаточно злопамятный человек, и «рыцарским» его поведение к плененным противникам никак не назовешь – были уже прецеденты. Ну а не запомнить человека, которого считают одним из главных «виновников» поражения при Кунерсдорфе, особенно если самому королю пришлось пережить погоню сослуживцев этого человека… На хорошее отношение нельзя было надеяться – либо «помрешь от ран», либо вернешься инвалидом, кашляющим кровью. Ну и, в конце концов, нужно было выручать товарищей, иначе обоз и охраняющих его улан просто вырежут при внезапной атаке.
В этот момент попаданец вспомнил внезапно свои мысли во время падения.
– Что ж, – с горечью прошептал он сам себе, – не самая глупая смерть…
Быстро спустившись, коротко обрисовал ситуацию Макару.
– Отдавай-ка мне свою пику да пистолеты… Заряжены?
– Да… Э, господин поручик, я с вами!
– Что со мной? – жестко спросил попаданец. – Рука у тебе не рабочая, да и предупредить кто-то должен – иначе вырежут наш обоз и наших ребят вместе с обозом. Ясно?
Рядовой сглотнул.
– А как же…
– А вот так же. Повезет – так жив останусь, а нет – так хоть помер не напрасно. Постараюсь задержать их хоть на пять минут, авось и оторвешься – на длинных дистанциях наши лошадки лучше.
Вытащив заветный флакончик, ножом отковырял пробку и налил в каску. Цыган обещал, что лошадь пьет это охотно и совершенно дуреет, становясь храброй, быстрой и не восприимчивой к ранам. Ну а как иначе заставить ее идти лоб в лоб на кирасирских битюгов? Разбавить водой из фляги и вылить получившуюся смесь в подставленную ладонь – из каски коню неудобно.
Снежок вдохнул воздух и с явной охотой слизнул угощение. Остатки из флакончика выпил сам. Ну все…
– Давай, Макар, может, и свидимся…
Обнялись на прощание, и уланы вскочили на коней.
Выехав из-за холма на пофыркивающем белом коне, поручик неторопливо отправился к мосту, Макар же с ходу принялся настегивать свою кобылу. Со стороны кирасир раздались невнятные воинственные возгласы, и примерно десяток всадников пришпорили коней, направляясь к мосту.
Пришпорил Снежка и князь, конь охотно пошел, и опытный наездник почувствовал, что тот буквально рвется в битву. Да и у самого воина сердце билось как сумасшедшее. Ноздри начали раздуваться, а губы растянулись в хищном оскале – бой!
– Слава! – заорал он во всю глотку, переходя в галоп. Сильные руки, держащие две пики, наклонили их почти горизонтально. Пруссаки завопили что-то неразборчиво и выставили палаши, на ходу пытаясь сомкнуть строй.
Н-на! И пики выбрасываются вперед с невероятной скоростью. Одному из кирасир пика пронзает лицо – и куска головы как не бывало, настолько силен и точен был удар. Второму усачу пика влетает в горло – и пронзает насквозь, фактически отделив голову от туловища. Сила же и скорость удара таковы, что пика устремляется дальше, и следующий прусский кирасир получает ранение в плечо.
Столкновение! Попаданец был к нему готов, должным образом привстав в стременах перед ударом. Его выбросило вперед, но и в падении поручик ухватил одного из врагов, увлекая вниз. Упавшему Игорь вырвал пальцами кадык и вытащил из висевших на поясе пруссака ножен длинный кинжал. Почти такой же вылетел из его собственных.
В дикой давке русский поручик вертелся под копытами прусских лошадей, разрезая животным животы и подпруги – нужна баррикада, чтобы кавалеристы
