Эффект, которого добивался хитромудрый попаданец, давший императору такой совет, был предельно прост – сбросить напряжение в обществе.
– Сам посуди, – говорит Грифич на очередной беседе с императором и Павлом, – сейчас ты вроде как помилуешь, и большая часть дворянства выдохнет с облегчением. Ну, кроме родственников казненных… Впрочем, правила «игры» всем понятны, и за их судьбу будут переживать только родные.
– А друзья? – подал голос наследник.
– Друзья? В первую очередь все будут переживать за себя. Тем более что по факту казненных будет не так уж и много – в основном, всевозможные монастыри да служба в острогах[124] Сибири. А так… мятежники будут опасаться привлечь к себе внимание лишний раз, ну а дальше начнут выслуживаться – служба в армии, да в чине рядового, это не то, что может понравиться гвардейцу. Новых же восстаний от них можно несколько лет не опасаться – они ж разбросаны будут да под присмотром.
– А потом? – заинтересовался Петр.
– А что потом, – развел руками Рюген, – нет никакого «потом». Кто получит помилования, все равно не смогут возвратиться в Петербург или Москву. Да даже губернские города будут не для всех! Так что какие там могут быть заговоры в деревне? Ну а захочешь вернуться в общество, так докажи свою полезность да верность службой на благо Отечества. Докажет, добро пожаловать, ну а нет, так и сиди в провинции.
– Ну ты прямо настоящий иезуит, – хмыкнул император.
Помилование «от Павла» дало свой эффект, люди рыдали и молились за здравие царевича. Тот был польщен…
– Не стоит, – мягко сказал ему Игорь, – это временный эффект, и не надо на него рассчитывать. Понятное дело – работать над твоим обликом в глазах людей нужно, но постоянного эффекта не будет. И не забывай, что против тебя тоже будут работать – «чернить» в глазах толпы.
Были помилования не только рядовых гвардейцев, в живых оставили Панина, и даже назначали того на официальный пост – командовать Камчаткой. В те времена это была такая дыра… К слову, в живых бывшего приятеля попросил оставить Грифич, вспомнивший, что в том мире Панин вроде бы долго занимал какой-то важный пост, и достаточно успешно. Помиловали и Дашкову – одну из главных участников заговора.
Но тут другое – была она урожденная Воронцова и приходилась сестрой фаворитке императора… Ну да, высокие отношения… Ее тоже сослали, но уже в Оренбург, и тоже назначили на официальный пост – заведовать всеми учебными заведениями города и губернии. Много и красиво говоришь о Просвещении? Ну так поработай на него…
К большому удивлению попаданца, Потемкин в заговоре не участвовал, а ведь помнилась совсем иная история… Здесь это был бравый вахмистр Конной гвардии, активно участвовавший в войне с Фридрихом, причем сперва как гвардеец, а потом как представитель гвардии у запорожского казачества, где получил сперва прозвище Нечеса[125], а потом и известность как лихой и абсолютно «отмороженный» вояка.
Здесь никаких контактов с Орловыми и Екатериной у него не было, так что недавно появившийся в Петербурге воин без особых раздумий присоединился к уланам и действовал во время мятежа настолько достойно, что получил в награду бриллиантовый перстень, тысячу червонцев и звание поручика Конной гвардии, и это только как приложение к неплохому поместью.
Вообще, казней было немного – только гетман Разумовский и еще буквально десяток человек. Правда, казнили их показательно-жестоко. В частности, Кирилла Разумовского перед казнью лишили дворянства и повесили – весьма позорная смерть[126]. Да и с его детьми поступили не слишком мягко, оставив только четверть оставшегося после «раскулачивания» отца состояния (в планах – раздача его верным людям), и это при том, что женат он был на Нарышкиной и изначально это было ее приданое. Но, к чести императора, это не было произволом, близкие покойного гетмана тоже были замешаны в заговоре, пусть и не слишком сильно.
Основная часть мятежников отделалась лишением большей части имущества и заточением по монастырям или службой в острогах Сибири – в зависимости от возраста и пола.
Был и неожиданный эффект помилования. По какой-то причине начали уверенно говорить, что «виной» тому не только милосердие ребенка, но и влияние на Павла его наставника, то есть самого Грифича. Отчасти так оно и было, так что вскоре у Рюгена появилась репутация человека пусть и жесткого, но не жестокого.
Глава 13
Екатерина была отправлена в Воскресенский Новодевичий монастырь, и нужно сказать, что условия содержания были роскошными.
– А зачем ее в черном теле-то держать? – На губах Игоря скользнула нехорошая улыбка – благо разговор в этот раз был без Павла. – В Новодевичий ее, да условия самые роскошные. Тогда и злопыхатели успокоятся, и сын твой не так будет за мать переживать.
– Ее?! Эту змеюку, да после всего, что та сделала и хотела сделать?! – вскочил Петр, сжав кулаки.
– Именно, – кивнул Грифич, – и ты после этого будешь выглядеть как добрый и справедливый государь, которому просто сильно не повезло с супругой- змеей. А главное – реакция Павла, понимаешь? Она все-таки мать.
Император опустился на кресло и сказал глухо:
– Ясно, – помолчал немного и велел: – Продолжай.
– Поместишь ее в роскошь, но окружи своими людьми. Понимаешь?
Теперь уже «змеиная» улыбка появилась на лице государя. Замысел Грифича он прекрасно понял – это позволит одновременно держать ее под
