– Мы хотим жить!
– Дай нам антивирус!
– Спаси нас!
– Антивирус!!
Под такими лозунгами их вывели под дождь и пулемёты: грязных, полуголодных, оборванных, покрытых струпьями обитателей трущоб, которые неожиданно поняли, что могут сдохнуть не от недоедания или вонючей язвы Рузвельта, не от отравления кислотным дождём, не от рака или слишком большой дозы облучения, а потому что их – в довершение всего перечисленного! – сознательно заразили.
Или несознательно.
Больше половины обитателей трущоб не поверили в то, что эпидемию устроил Дюк. Однако никто не сомневался в двух вещах: первое – болезнь грызёт город; второе – у Бухнера есть лекарство. И два этих факта выгнали людей на улицы и заставили заявить о своих правах:
– Мы хотим жить!
И восстание полыхнуло.
Сначала давным-давно подготовленные пропагандисты «накачивали» перепуганных и озлобленных людей на улицах и площадях; затем начали сбивать в группы, подгонять технику. Затем указали направление… Которое и указывать-то не особенно требовалось.
– Дюк! Дай нам антивирус!
И толпа рванула к воротам внутреннего города. С ружьями, дробовиками, автоматами и пистолетами – люди Зандра вооружены по умолчанию. А внутри толпы к Сити двинулись хорошо подготовленные отряды падальщиков.
Штурм начался…
– У них есть артиллерия? – угрюмо спросил Борис, глядя на мониторы.
Уличные камеры бунтовщики разбили в самом начале, однако защитники Сити запустили дроны и теперь наблюдали за событиями в прямом эфире. За тем, как это «отребье» давило на стены внутреннего города, бросало в атаки бронированные грузовики и вездеходы, но пока откатывалось, теряя людей и технику, не в силах пробить ворота или даже приблизиться к ним на расстояние кинжального огня. Все подступы к Сити были залиты огнём, как в прямом, так и в переносном смысле. Подступы простреливались с обеих сторон и полыхали почти по всему периметру: горела подбитая техника, пылали подожжённые дома, чадили чёрным покрышки, которые мятежники швыряли на ничейную полосу для маскировки своих действий. Дождь как раз утих, превратившись в легкую изморось, и осенняя вода не мешала людям играть с огнём.
– Пушек пока не видно, но у них есть зенитные пулемёты, противотанковые системы и гранатомёты, – перечислил барон Север, исполняющий у герцога Бухнера обязанности начальника штаба. – Серьёзных систем мало.
– Вижу.
– Зато много гранатомётов.
– Вижу…
Их вообще было много, не только гранатомётов, но людей и, соответственно, стволов. Очень много. Поднялись все предместья, все банды, подтянулись падальщики с Зандра, сообразившие, что есть надежда на необычайно богатую добычу, и растянутым по периметру защитникам приходилось трудно. Из двухсот тысяч обитателей ДылдаСити внутри сидели всего пятьдесят. Вот такая арифметика.
– Дальше будет хуже, – негромко продолжил Борис. – Сейчас они проверяют нас на прочность короткими ударами, но скоро сформируют один или два кулака и пойдут на решительный штурм: полезут не со всех сторон, а в двух направлениях – страшно.
– Совершенно верно, – подтвердил Север.
– Мы прогнозировали атаку, – пожала плечами Лаура. – Что не так?
Даже сейчас, в минуту опасности, стоя посреди гудящего Оперативного центра, Най выглядела идеально: великолепная причёска, элегантная в своей небрежности, и брючный костюм, жакет которого предполагал строгое, но необычайно соблазнительное декольте. И гарнитур чёрного жемчуга к чёрному костюму и туфлям. Среди воинов Зандра, облачённых в грязноватые и прагматичные комбинезоны, Лаура выглядела инопланетянкой.
– Мы прогнозировали паническую попытку спастись, прорваться в безопасный Сити, а получили ожесточённое нападение в самом начале эпидемии, – объяснил Дюк.
– Ты отобьёшься?
– Надеюсь.
– Только надеешься?
– Можно снять тактические группы с территории, – напомнил Север. – И ударить в тыл бунтовщикам.
– Я думал об этом. – Герцог выдержал короткую паузу, после чего отрицательно покачал головой. – Территорию оголять не будем, отобьёмся…
