кровать.
– Шоколадку хочу, – не к месту вздохнула я.
– Что, сейчас? – раздался удивленный голос инкуба.
– Нет, завтра.
– Я запомню. – Саймон рассмеялся.
Где-то между сном и явью я почувствовала, как колена касается теплая, почти горячая рука. Скользит, неспешно и осторожно, вверх.
– Что ты делаешь? – мгновенно распахнула глаза и встретилась взглядом с потемневшими глазами Саймона.
– Не знаю, – произнес он. – Я выпил половину кувшина глинтвейна. Сойдет для оправдания?
– Нет. – Я почувствовала, как краснею. – Он на чае, а не на вине.
– Тогда я не знаю, что тебе сказать.
А чтобы не говорить, Саймон меня поцеловал. Второй в жизни поцелуй лишил абсолютно всех чувств, оставив мне только два ощущения: чужих губ и бешено бьющегося сердца. Я отвечала, как могла, потому что не ответить… это казалось каким-то преступлением.
Сама не знаю, как так получилось, но уже через пару минут я обнаружила себя в крепких объятиях, слившейся в страстном поцелуе с инкубом, который не далее как пару недель назад терпеть меня не мог.
– Стой, – опомнилась я, когда поцелуи перешли уже на шею и стало ясно, что вот-вот случится что-то… ну очень непоправимое. – Саймон!
– Что? – Он с явным неудовольствием оторвался от столь занимательного занятия.
– Я так не могу. Вчера ты меня ненавидел и мечтал куда-нибудь сбагрить, а сегодня… пристаешь!
– Я не ненавидел тебя.
Он выпустил меня из объятий и улегся на спину, тяжело вздохнув.
– Ведьмочка, я ведь тебе рассказывал, что нас связывает. Ты – часть меня, я не могу тебя ненавидеть.
– Тогда зачем ты меня выгонял? И ругал?
– Ну вот поставь себя на мое место. Ты надеялась, что все в твоей жизни устоялось, а тут приводят практикантку. Очень своенравную, наглую и шебутную. И эта практикантка – часть твоей души, девочка, которую ты когда-то спас и в которую по всем канонам должен влюбиться. А у тебя невеста, планы на жизнь и карьеру. От такого кто хочешь станет зверем.
– А сейчас что изменилось? – Я села на постели и привалилась к спинке. – Я все та же своенравная, наглая и шебутная. Я не подхожу тебе по возрасту, образованию, характеру, типу магии… вообще всему!
Саймон улыбнулся и дернул меня за растрепавшийся хвост.
– По характеру она мне не подходит. Ишь, нашлась уникальная. Понимаешь, дело ведь не только в ритуале. Дело во всем, что нас окружает. Марианна ушла ведь не из-за вранья, хотя, полагаю, это не добавило мне плюсов. Марианна чувствовала, что, едва появилась ты, она отошла на задний план. Ты многого не видела, ведьмочка. Ее просто достало, что я постоянно думаю, не вляпалась ли ты в какую-то неприятность. Шестеренки совсем свели меня с ума.
– Почему ты волнуешься о том, не вляпалась ли я?
– Потому что я чувствую, когда ты в опасности.
Тут до меня дошел некоторый смысл всего, что происходило в последние недели. Особенно когда папа вместе с Уитом появлялись каждый раз, как на меня нападал этот туман.
– А в лесу ты не чувствовал.
– Оно быстро пропало, – согласился Саймон.
– Это Ольберт распугал всех. И что, ты всегда чувствуешь, когда мне грозит опасность?
Инкуб тоже поднялся и придвинулся близко-близко. Я попыталась отсесть, но чуть не свалилась с кровати, и только сильная рука мужчины не дала мне упасть.
– Не только опасность.
Он медленно приближался к моим губам, я перестала дышать в ожидании прикосновения.
– Все наши чувства не разделены пополам, а умножены на два.
– Все? – к собственному стыду голос звучал хрипло.
– Все, – с улыбкой подтвердил Саймон. – Ты уверена, что твои пальчики сейчас действуют с твоего согласия?
Я отдернула руку. Непроизвольно пальцы перебирали застежку браслета, ограничивающего способности инкуба.
– Верно, – усмехнулся мужчина, – расстегнешь – пути назад не будет. Можешь попробовать.
– Нет, спасибо, – вконец смутилась я.
– Жаль. – А вот Саймон ничуть не смутился. – Ведьмочка, ты есть не хочешь?
