– Почему же? Конечно, это будет непросто: все мои органы того и гляди вывалятся наружу. Но что с того?
Эми сглатывает.
– Ты прав.
Я берусь за пушку. Из трещины пока ничего не сочится, но это поправимо – достаточно открыть пальбу.
– Выведи всех отсюда. Я сам разберусь со своими малютками. Счастливо, Эми.
Она что-то говорит, но я не слышу, потому что стены лаборатории снова сотрясаются. Огромные мечущиеся тени заслоняют свет из туннеля. Монстры объявляют о своём прибытии:
– Я… я… я…
Да уж, эти ребята не из тех, кто может тихо подкрасться сзади.
Последние слова, которые я слышу от Эмили Престон, – команды, которые она раздаёт агентам:
– Хватайте щенков и бегите! Все назад!
Они послушно отступают. Эми повторяет:
– Назад! Назад!
И остаюсь только я – ваш покорный слуга, главный герой этой книги. Я на одной ноге прыгаю навстречу собственной судьбе. Скачу навстречу року. Вприпрыжку отправляюсь на свидание с фортуной. Сверху снова осыпаются куски потолка, и я не вижу, что творится за спиной. Остаётся верить, что все благополучно выбрались.
А вот то, что у меня перед носом, я вижу отлично. Это заслуживает как минимум картинки на разворот. Чёрт побери, я готов сам доплатить издателям, чтобы они напечатали это на специальной вклейке, как в «Плейбое»! Передо мной вырастает разъярённая, ощерившаяся громада. Когда она бросается на меня, невозможно разобрать, где кончается Фангу и начинается Ссерпо, где коготь Друма, а где нога Оррго. Да это и неважно.
Пока у меня ещё достаточно мышц, чтобы двигаться, пока моё сердце ещё не растеклось липкой лужицей, я напрягаю все силы и прыгаю в самую гущу монстров, на лету паля в них из УРА. Я хотел бы сказать, что в этот миг достиг просветления. Что в моём последнем прыжке воплотилась вся моя сила, вся воля к победе. Что в последний миг своей жизни я наконец достиг совершенства.
Но на лету я страшно пержу. Вонь поднимается такая, что даже скунс сбежал бы в ужасе. Хотя, может быть, это вовсе не газы, а содержимое кишок.
А, неважно. Гравитацию я всё равно победил. Я пролетаю над какими-то неведомыми отверстиями в телах монстров. Мысли, желания, злость – всё осталось позади. Боль, правда, до сих пор со мной – наверное, потому, что тело продолжает растворяться. Но мы с болью – старые добрые друзья, и она никогда не перестаёт меня удивлять.
Я стреляю – снова, снова и снова. Монстры у меня на глазах превращаются в розовую слизь, и в голове эхом отдаются их предсмертные крики:
– Я… я… я…
Я смотрю на УРА. Сверкающая капля нанокатализатора словно бы подмигивает мне, маня в бездну. Знаете, задним числом я понимаю, что мог бы просто отрубить
Передо мной проносится хит-парад галлюцинаций – только почему-то в обратном порядке. Сначала я стою возле школы рядом с Софи Макферсон. Потом смотрю, как собака вырывается и бежит на дорогу. Затем оказываюсь дома, в ожидании телефонного звонка.
И, наконец, я снова на баскетбольной площадке.
Софи смотрит на меня и в восторге выкрикивает моё имя:
– Уэйд! Уэйд!
Всё как прежде – толпа, огни, крики. И всё-таки чуть-чуть иначе.
Прежде всего – и это очень странно – голос Софи превращается в лай.
– Тяв! Тяв!
Вместо Софи Макферсон, моей единственной любви, передо мной Бетти Фарфилд – девочка из параллельного класса. Я заставил её присмотреть за щенком во время игры, потому что папа сказал, что убьёт собаку, если я хоть на миг оставлю её без присмотра.
Мой щенок сидит на коленях у Бетти и лает, как будто зовёт меня.
Замахиваясь для броска, я смотрю на собаку.
Как только я вспоминаю, что её зовут Софи, мяч залетает в кольцо.
Но я не приземляюсь на скрипучий пол спортзала. Огни мигают и исчезают. Крики толпы сливаются в неясный гул. По щекам стекает солёный пот – мне кажется, будто это кислота.
Я лежу на спине. Надо мной склонилась Престон с огромным шприцем в
