Дэдпул. Лапы

объясняя, почему я до сих пор жив, и втыкает иглу мне в шею. Её голос похож на писк назойливого комара – комара с недюжинными познаниями в биохимии.

– С помощью здешнего оборудования я сделала сыворотку, которая либо смешается с нанокатализатором, остановит его действие и позволит тебе регенерировать, либо превратит тебя в лемура.

Я скашиваю глаза, пытаясь разглядеть, что же от меня осталось и что так болит, но ничего не вижу. Где моё тело?

Эл подходит и цокает языком:

– Стоило оставить от него одну голову.

Я снова проваливаюсь в страну Фантазию.

Я стою на заднем дворе возле могилы Софи и переживаю, что надгробие, которое я сделал, получилось таким неказистым. Я сам вырыл яму, пока папа играл в боулинг.

Софи – её человеческое воплощение – стоит рядом со мной. От неё пахнет клубникой. Своей тоненькой рукой она обнимает меня за плечи.

Я смотрю на неё.

– Сам не знаю, зачем я это спрашиваю, – но тебя же никогда не существовало, да?

Она смеётся:

– Спроси лучше, была ли я по-настоящему живой.

– Ладно. Была?

– Нет.

Я киваю на маленькую могилку:

– А она? Она была?

– Знаешь, Уэйд, в чём штука с теми, кто живёт по-настоящему? Почти все они могут по-настоящему умереть.

Глава 30

В КОНЦЕ КОНЦОВ, откуда мне знать, что всё вокруг не сон? Всякая философская муть в духе «я мыслю, следовательно, я существую» не шибко помогает. «Не думаю», – сказал Декарт и исчез. Если даже такой тупица, как Боб, может вырастить нового Дэдпула, то что такое «я»?

И что такое реальность, чёрт бы её побрал?

Знаешь, сынок (или дочка, или ещё кто – я не знаю, какая версия меня читает эту книгу), я кое-что для себя решил. Я решил, что рассуждения на тему «вся наша жизнь – иллюзия» – полный бред. Слова имеют смысл только в контексте, а контекст появляется, когда сравниваешь одно с другим. Так что у всего не может быть контекста. Если сказать, что всё вокруг сон, то само слово «сон» потеряет смысл.

Это не менее глупо, чем утверждать, что всё вокруг реально.

А значит, отныне я живу моментом и перепроверяю факты по мере необходимости. Огромный монстр? Если я могу просунуть сквозь него голову, то, скорее всего, это и вправду сон – или передо мной призрак. Как сказал бы GPS-навигатор, рассчитываю, рассчитываю…

С одной стороны, Престон и её рояль в кустах сработали – я спасён. С другой – возможно, смерть не так страшна, как её малюют. Уж по крайней мере в сравнении с жизнью. Моё тело отрастало обратно целую неделю – и это была та ещё неделька, скажу я вам. Всякий раз, когда на свет появляется новый нейрон, он не упускает случая об этом сообщить.

А вы ещё удивляетесь, что я псих.

Итак, девушки по имени Софи никогда не существовало. А собака по кличке Софи существовала. По крайней мере, этой версии я придерживаюсь сейчас – сидя под синим небом в Центральном парке, глядя на пушистые облачка и чувствуя, как изрезанную шрамами кожу обдувает ветерок.

А что будет завтра – кто знает?

Мне есть чему порадоваться: я снова цел и прекрасен, и коварный план агента Боба захватить мир с треском провалился. Как ни трудно в это поверить, я, Дэдпул, полностью доволен жизнью – кажется, со мной такое впервые. Я сижу тут и играю с мистером Пушистиком – кидаю ему оторванную голову. Престон была слишком занята наведением порядка, поэтому разрешила мне взять и голову, и щенка.

Ладно, ладно, я телепортировался, прихватив их с собой, и Престон страшно разозлилась, но какая, в сущности, разница? И вообще, чья это голова? Дика или Джейн? А впрочем, что в имени тебе её?

А что до мистера Пушистика – этот щенок просто меня любит, а я отвечаю ему взаимностью.

Конечно, люди держатся от меня в стороне, и рано или поздно тут наверняка завоют сирены, но прямо сейчас всё идеально. А я, как уже было сказано, отныне живу моментом.

Я швыряю Пушистику голову, и она вопит:

– Не-е-ет! Хватит!