улыбающиеся, манящие прикоснуться к ним, ощутить их вкус и нежность. И этот пьянящий аромат южных цветов, заполнивший пространство вокруг, придавал особый смысл словам, жестам и даже дыханию, ставшему неожиданно рваным и глубоким.
– А ты влюбилась, – насмешливо произнес Броссар, когда мы смотрели вслед уходящему от нашего дома Кристофу.
– Ни в кого я не влюбилась! – возмущенно повернулась к нему. – И вообще это не ваше дело!
Не хватало еще, чтобы наставник читал мне нотации!
– Ты права, меня это не касается. Но ровно до того момента, пока это не будет мешать обучению, – спокойно сообщил Броссар. – Учти, три шкуры спущу, если замечу, что сидишь и мечтаешь о южном красавчике, вместо того чтобы учить заклинания.
Ни в кого я не влюбилась! Вот ни капельки! Броссар опять старается поддеть, чтобы найти новый повод для язвительных шуточек. Но почему-то вечером, засыпая в своей постели, вспоминала тот долгий взгляд черных глаз Кристофа и мечтала о том, чтобы почувствовать поцелуй на своих губах.
Глава 16
Уже привычная ненавистная утренняя пробежка. Завтрак, состоящий исключительно из здоровой пищи, отчего хотелось сесть в уголочке и расплакаться, жалуясь на несчастливую судьбу. Лишь крохотная надежда в душе, что Кристоф выполнит обещание и нанесет визит вежливости, согревала и делала раннее утро не таким мрачным.
Броссар спокойно пережевывал свою порцию, по размерам намного превосходящую мою. Съесть такой объем, даже проголодав весь день, я была не в состоянии. Хотя… Если бы это был тортик! Мечты, мечты…
– Не вздыхай так, иначе решу, что тебе пора начинать практику по целительству, – как-то очень вкрадчиво произнес Броссар.
– У меня все тело болит, – пожаловалась я.
– Оно и вчера у тебя болело. А вздыхать, не отрывая взгляда от окна, ты начала после вчерашнего визита Кристофа. Я предупреждал, что, если будешь грезить наяву, увеличу нагрузку на мозг, чтобы выбить всю любовную глупость, – сурово пообещал он.
– Вам показалось. Ни о чем таком я даже не помышляю, – ответила, стараясь сохранить достоинство.
Во-первых, он не тот человек, с кем бы тянуло обсуждать личные переживания. А во-вторых, очень не хотелось, чтобы ворожей еще сильнее стал нагружать меня в учебе и на тренировках. Мне и так достается, никуда от его внимательного взгляда не спрячешься! В школе нас в классе было хотя бы двадцать девчонок, и недовольство преподавателя всем доставалось поровну, а тут… Только и знает, что подмечать малейшие промахи и выдавать для заучивания бесчисленное количество заклинаний.
– Клер, я слишком хорошо знаю женщин. И отличить влюбленный взгляд от усталого в состоянии. Для этого не надо оканчивать школу, достаточно житейского опыта, – заметил Броссар.
– Насколько понимаю, он у вас очень богатый, – хмуро отозвалась я.
Даже начинающийся новый летний день не улучшал настроения. Аппетит пропал окончательно. Нотации о том, что сейчас нужно думать об обучении и знаниях, а не влюбляться, совершенно не улучшали самочувствия. Сильно не хватало кусочка шоколада или тортика… или пирожного. Кажется, я начинаю грезить о разных вкусностях, и они каким-то странным образом ассоциируются с Кристофом. Его глаза напоминали темный шоколад. Когда на него смотришь и солнечный свет отбрасывает красивый шелковистый отблеск, загорелая кожа чем-то походит на крем из взбитых сливок в эклерах. А полноватые губы заставляют рисовать в воображении образ вишенки, украшающей маковку огромного торта. Как тут не вздыхать?
– Весьма, – спокойно подтвердил мои слова Броссар.
Странно это как-то прозвучало. Тон спокойный, и лицо вроде бы без особого выражения, точнее, ничем не отличается от обычного – равнодушного, но что-то в его ответе было. Каким-то внутренним женским чутьем ощутила грусть и что-то еще. Если бы не знала, что он с легкостью меняет женщин, то назвала бы тоской. Огромной, безмерной, глубокой.
Но ведь этого не может быть! Кажется, недостаток калорий сказывается, и я в простых выражениях начинаю видеть черную пропасть. Нужно срочно поесть, причем нормально! А не этот аскетичный набор холостяка, которым пичкает меня Броссар изо дня в день. Еще немного, и я его просто покусаю!
– Хотела спросить, – немного помолчав, сказала, внимательно рассматривая лицо Броссара и пытаясь понять, что он сейчас испытывает, – кто те люди, ради которых вы зажгли огни жизни?
– Тебя это не касается! – грубо оборвал меня Броссар и резко поднялся из-за стола.
Он направился в комнату, а я с тяжелым вздохом поднялась на ноги и стала прибирать на столе. Как-то так получилось по негласному уговору, что Броссар готовил для нас обоих, а мытье посуды после трапез доставалось мне. В первый раз это вышло случайно. Я привыкла к чистоте и порядку, и оставленные на столе грязные тарелки вносили диссонанс в мой внутренний мир. У родителей всегда хватало прислуги, а потому раньше никогда не утруждала себя мытьем и уборкой. Тут же привычки хозяина, не заботящегося о чистоте комнат и посуды, вынудили не оставаться в стороне. Мои неумелые попытки сначала вызвали усмешку на лице Броссара, а затем он показал, как и что надо делать. С тех пор обязанности в доме разделились.
Справившись с уборкой на кухне – все же ополоснуть два комплекта посуды не так много времени занимает, как ни старайся оттянуть занятия по целительству, направилась в комнату Броссара. Ворожей стоял у книжной полки и задумчиво рассматривал огни жизни. Казалось, он находился в этот момент совсем в другом месте. Не здесь, в этой глуши, а где-то далеко, с теми самыми близкими людьми, чьи огни жизни зажег.
